Олаф Стэплдон - Сириус

Закончив работу, оставшись с Сириусом в пустом доме среди последних еще не отправленных ящиков и нескольких кастрюль и тарелок, с которых они ели — в этой пустой скорлупе дома — Плакси приготовила обед на двоих. Они молча съели его на полу гостиной. За последние две недели для них стало привычным это место перед камином. Вместо мягкого каминного коврика Плакси постелила на половицы свой макинтош. Спинку дивана заменили коробки. Грустный маленький пикник скоро кончился. Сириус слизнул последние капли чая из своей миски, Плакси погасила окурок в блюдце. Оба молчали.

Вдруг Плакси заговорила:

— Я все думаю…

— Это заметно, о, мудрая! — отозвался Сириус.

— Я думаю о нас, — продолжала она. — Мамина помощь на ферме была совсем не лишней, так? — Согласившись, Сириус задумался, как будет теперь обходиться без нее.

— Новая работница, — добавил он, — не затыкает дыру. Она белоручка.

— А если, — спросила Плакси, старательно разглядывая носки туфель, — ну… ты бы не хотел, чтоб я осталась тебе помогать?

Сириус зализывал порез на лапе, и прервался, чтобы сказать:

— Еще бы не хотел! Но это невозможно. — И стал лизать дальше.

— Ну, а почему бы и нет, если мне хочется? — спросила Плакси. — А мне хочется, даже очень. Я не хочу уезжать. Хочу остаться, если ты позволишь.

Он прекратил вылизывать лапу, поднял на нее взгляд.

— Ты не можешь остаться. Это решено. Да и не хочешь на самом деле. Но подумать об этом очень мило с твоей стороны.

— Но, Сириус, мой сладкий, я правда хочу — не навсегда, но пока. Я все обдумала, пока была здесь. Мы снимем Тан-и-Войл. — Так назывался домик для работников на земле Пага, где я нашел их впоследствии.

— Там будет прекрасно! — воскликнула Плакси и вдруг смутилась под его грустным взглядом, и спросила: — Или тебе не хочется?

Сириус, дотянувшись, ткнулся носом ей в шею.

— Могла бы не спрашивать, — сказал он, — но у тебя своя жизнь. Нельзя же бросить все ради собаки.

— Вот и нет, — возразила Плакси. — Мне надоело Быть учительницей — или, скорее, изображать учительницу. Мелкие оболтусы меня не слишком интересуют. Наверно, я слишком занята собой. Я все равно хотела уйти.

— А как же Роберт? — напомнил Сириус, — и материнство, и все такое?

Она отвела взгляд, помолчала минуту и вздохнула.

— Он милый, но… не знаю. Мы с ним договорились, что я должна Быть собой, а быть собой для меня сейчас значит — остаться с тобой.

Плакси настояла на своем. Они сразу пошли предупредить Пага о перемене планов и сказали, что сейчас же займут пустующий домик. Паг, разумеется, возликовал и в простодушном веселье заметил:

— Поздравляю вас с помолвкой, мистер Сириус.

Плакси покраснела и не нашла ответа, и тогда Паг, чтобы загладить неловкость, добавил:

— Не обращайте внимания на шуточки старика-крестьянина, мисс Плакси. Я не в обиду.

— Как не стыдно, Левелин! — отчитала его миссис Паг. — Ты — ужасный старик, и мысли у тебя грязные, как гнилое болото.

Все рассмеялись.

До приезда грузовика, который должен был увезти из Гарта последние вещи, Плакси вскрыла одну коробку и достала постельное белье, полотенца и тому подобные мелочи. Оставшиеся кастрюли и сковородку она уложила в свободный ящик. Вдвоем с Сириусом они составили список необходимой мебели, которую предстояло вернуть со склада для доставки в Тан-и-Войл. Грузчики подосадовали на лишнюю работу, но Плакси испытала на них свое обаяние, и вскоре все было доставлено в домик на пустоши.

Даже в двухкомнатной хижине не так просто устроиться, и большую часть следующего дня Плакси обставляла новое жилье. Она подмела обе комнаты, отскребла каменные полы, отчистила плиту, занавесила подвернувшимися кусками ткани окна и накупила продуктов, какие были доступны по военному времени. Вечером, когда Сириус вернулся с работы, дом улыбался ему. Улыбалась и усталая Плакси.

Стол был накрыт к ужину, на ковре хозяйка расстелила знакомую «скатерть» и поставила миски. Сириус питался в двух разных стилях соответственно обстановке. На воле он ел как дикий зверь, добывая кроликов, зайцев и других зверьков. Дома ему давали кашу, суп, хлеб с молоком, косточки, хлебные горбушки, пирог и вдоволь чая. Пайковая система одно время оставляла его голодным, но Томас, нажав на все рычаги, выбил особый паек для «ценного подопытного животного».

После еды Плакси прибралась и они сели на диванчик, сохранившийся от прежнего дома. Веселье и радость сменились тихой грустью.

— Это — не правда, — заговорил Сириус. — Это прекрасный сон. Сейчас я проснусь.

И она сказала:

— Быть может, это не надолго, но пока это правда. И все идет как надо. Так и должно быть, чтобы сделать нас навсегда единым духом, что бы ни было потом. Не бойся, я буду счастлива.

Он поцеловал ее в щеку.

Оба устали за день и уже зевали. Плакси зажгла свечу и погасила лампу. В соседней комнате ее ждала знакомая кровать, а на полу стояла старая корзина Сириуса — плоская плетенка с круглым тюфячком. Странное дело! Они выросли вместе — щенок и девочка, спали в одной комнате, и, даже став взрослой, Плакси всегда спокойно раздевалась при нем, а сейчас вдруг застеснялась.

Здесь я должен прерваться, чтобы спросить читателя: не нуждается ли в объяснении внезапное решение Плакси променять карьеру на жизнь с Сириусом? Перед нами молодая очаровательная женщина, окруженная поклонниками, и одного из них она приняла как любовника. Она получила место учительницы, образцово справлялась с обязанностями и находила в своей профессии возможности для самовыражения. И вдруг она бросает работу и практически порывает с любовником ради странного существа — самого блестящего произведения его отца. Не кажется ли вам вероятным, что скрытым мотивом этого решения послужило бессознательное отождествление Сириуса с отцом? Сама Плакси — уже став моей женой — презирает это объяснение и упрямо твердит, что я недооцениваю влияния на нее личности Сириуса. Но я держусь своей теории, возможно, ошибочной.

Наутро после переезда в Тан-и-Войл Плакси приступила к обязанностям работницы. Она вычистила свинарник, запрягла лошадь, нагрузила навоз на телегу и отвезла к компостной куче. Еще она помогла Сириусу с больной овцой. К концу дня занялась клочком пустыря, предназначенным под огород. Так, с небольшими изменениями, проходил день за днем. Лицо девушки окрасилось здоровым румянцем, так порадовавшим меня при встрече. Она с отчаяньем и гордостью рассматривала свои руки: покрытые мозолями, царапинами, со въевшейся в складки землей. Миссис Паг научила ее доить. Сам Паг научил горстями разбрасывать зерно по полю: устройство, которое Плакси называла «сеятельной машинкой» сломалось. На ферме всех дел не переделаешь, но главной обязанностью Плакси, как она уверяла, было спасение зубов Сириуса, которые сильно стачивались о деревянные рукояти орудий и железные инструменты. Теперь пес по возможности занимался только овцами и суперовчарками, хотя ему все равно то и дело подворачивались ситуации, которые легче было бы разрешить руками, но проще — собственными челюстями, не призывая на помощь человека.