Джек Вэнс - Золото и железо. Кларджес

Он опустил машину за вереницей эвкалиптов: «Приступим к нашей экскурсии».

Из бара Прохвоста Келли по всей улице разносилась громкая бесшабашная музыка.

«Любопытный ритм, — заметила Комейтк-Лелианр. — Надо полагать, местные жители исполняют интерпретационные танцы с примесью сексуального символизма».

«На этот счет ничего не могу сказать. По меньшей мере, их танцы энергичны. Но я в самом деле хотел, чтобы ты послушала эту музыку — может быть, ты ничего такого раньше не слышала».

Девушка прислушалась: «Восьмиголосие, насколько я понимаю?»

Рой Барч наставительно возразил: «В ансамбле только семь инструментов».

«Но один из них — по звучанию напоминающий арфу — играет в два голоса».

«А, фортепиано! — Барч внезапно огорчился. — Так что же, зайдем туда?»

Он провел ее к столику в полутемном углу. Семь человек на эстраде играли на трубе, тромбоне, кларнете, фортепиано, барабанах, банджо и тубе — играли блестяще и выразительно, с вызывающей возбуждение живостью.

Наклонившись к уху лектванки, Барч сказал: «Это джазовый ансамбль „Йерба буэна“. Они играют пьесу под названием „Усталый блюз“».

«Мне она вовсе не кажется усталой».

«Нет, конечно — это скорее шуточное наименование», — Барч повернулся к эстраде.

Музыка достигала кульминации: труба звенела, как источник чистой металлической энергии, тромбон отвечал темными, грубоватыми и хрипловатыми тонами, кларнет взлетал пассажами, как огненная птица. Прозвучал заключительный смешанный аккорд, подчеркнутый слепящим взрывом тарелок; слушатели вздохнули, высвобождая напряжение — каждый по-своему.

Барч спросил у девушки-лектванки: «Что ты об этом думаешь?»

«Громкая, эмоционально насыщенная музыка».

«Это музыка нашей эпохи! — с лихорадочной настойчивостью произнес Барч. — Она отражает присущее нам стремление к достижению новых рубежей. Джаз — лучший пример современной раскрепощенной изобретательности».

Комейтк-Лелианр слегка наклонилась над столом: «Судя по всему, вы мыслите символическими образами — не так ли?»

«Не знаю, — нетерпеливо отозвался Барч. — Это не имеет значения. Разве ты не можешь забыть о примитивной антропологии на какое-то время?» Он заметил, как дрогнули ее брови, и с горечью сказал: «Ты это делаешь машинально».

«Что именно?»

«Переключаешься от одной „стилизации“ к другой. Находишь роль, наилучшим образом соответствующую обстоятельствам, и входишь в эту роль».

Девушка нахмурилась: «Никогда не думала об этом с такой точки зрения».

Барч досадливо взмахнул рукой: «Забудь об этом! Слушай музыку. Я для того сюда тебя привел».

Комейтк-Лелианр прислушалась: «Очень интересно! Но мне эти звуки режут уши. Они слишком откровенны, не оставляют места для компромисса».

«Нет, нет!» — воскликнул Барч, не совсем понимая, в чем именно он усматривал противоречие. Он говорил возбужденно и страстно, желая возбудить в девушке приязнь к той музыке, которая ему нравилась — а следовательно и к себе самому: «По сравнению с вами, мы — молодая раса. На вашей планете все успокоилось, вы устроились в жизни, довольны собой. На Земле все по-другому! На Земле наступили волнующие времена — и после прибытия лектванов оживление только возросло. Здесь каждый день дышит новизной и свежестью, каждый день начинается что-то небывалое, наблюдается продвижение к цели. Мы живем, увлеченные этой стремниной в будущее, и полное надежд непостоянство отражается в нашей музыке».

Он ожидал от Комейтк-Лелианр какого-нибудь ответа. Ее мысли не поддавались прочтению.

Барч решил, что требовалась оговорка: «Точнее говоря, это дух нашего региона. На других континентах люди живут по-своему, и музыка у них другая. Китайцы, например, считают любую западную музыку маршеобразной — будь то джаз, классика, гимны, панихиды, что угодно».

Подошла официантка: «Что вы хотели бы заказать?»

«Парочку коктейлей „Том Коллинз“», — ответил Барч. Повернувшись к инопланетянке, он продолжал: «Но западная цивилизация была преобладающей движущей силой, лидирующим обществом — по меньшей мере до прибытия лектванов».

Комейтк-Лелианр рассмеялась: «На какое-то время вы забыли о нашем присутствии».

«Верно. Забыл».

«Почему вы мне об этом рассказываете?»

Поколебавшись, Барч бросился с головой в холодную воду: «Потому что я не считаю себя варваром. Земляне и лектваны равны, нравится вам это или нет. Кроме того…»

Официантка принесла два высоких бокала и поставила их на стол: «С вас доллар двадцать центов».

Барч опустил деньги на поднос.

Комейтк-Лелианр прикоснулась к бокалу, осторожно понюхала содержимое: «Что это?»

«Фруктовый сок, вода с пузырьками углекислого газа, этиловый спирт, сахар».

«Здесь содержится плоть живых существ?»

«Даже если это так — что с того? — отрезал Рой Барч. — В сущности всё, что мы едим и пьем — углерод, кислород и водород. Какое значение имеет происхождение соединений этих элементов? Кроме того, фрукт, из которого выжат сок, давно уже не был живым».

Девушка поморщилась, но попробовала коктейль: «Мне не нравится этот напиток. А стаканы стерилизованы?»

«Скорее всего, нет. Поэтому они добавляют в напитки спирт — чтобы стерилизовать стаканы».

«О!»

Они сидели в молчании. Ансамбль вернулся на эстраду, и Барч почувствовал, насколько безразлично Комейтк-Лелианр слушала музыку — за танцорами она наблюдала с такой же отчужденностью.

Расправив плечи, он слегка наклонился и сказал: «Мне очень жаль — я привел тебя сюда под вымышленным предлогом».

«Значит, здесь не будет церемоний, о которых вы говорили?» — огорчилась молодая лектванка.

«Их можно наблюдать, возможно, где-нибудь в Центральной Африке».

«В местах, удаленных отсюда?»

«О да, в местах весьма удаленных, — язвительно ответил Барч. — Там живут совсем другие люди, настолько же отличающиеся от нас, насколько…» Он хотел было сказать, «насколько мы отличаемся от вас», но прикусил язык и прихлебнул коктейль из высокого зеленого бокала. Указав на негра, сидевшего за соседним столиком, он прибавил: «Этот человек происходит от африканцев».

«Неужели? Он практически ничем не отличается от вас — разве что цветом кожи. Он участвует в обрядах, о которых вы упоминали?»

«Нет — конечно, нет. Он родился и вырос в нашем обществе. Время от времени, однако, он подвергается неприятной дискриминации». Чуть помолчав, он раздраженно прибавил: «Так же как земляне, насколько я понимаю, подвергаются дискриминации на Лектве».

Комейтк-Лелианр поджала губы, поворачивая пальцами бокал то в одну, то в другую сторону. Барч заметил, что ее бокал полон: «Тебе настолько отвратителен этот напиток, что ты не можешь его пить?»