Грег Иган - Заводная ракета

Евсебио втянул голову в плечи в знак защиты. — Если в девятом веке какие-то шарлатаны написали о нем кучу разного бреда, это еще не доказывает, что Вечное Пламя физически невозможно.

— Пламя, которому не нужно горючее?

— Назови мне причину, по которой оно не может существовать! — потребовал он. — Я не говорю о волшебном камне, который в воображении философов должен был стоять на полке, просто излучая свет, — это противоречит закону сохранения энергии. Но если свет и кинетическая энергия создаются одновременно, то нет никакой причины, которая помешала бы им точно сбалансировать друг друга, и никакой химической энергии для компенсации разницы бы не потребовалось. Расходовать топливо вовсе не обязательно ; просто с теми видами топлива, которые есть у нас сейчас, по-другому не получается.

Ялде нечего было возразить по поводу энергетического баланса, и хотя она не могла сходу рассчитать соответствующие величины энтропии, создание света обычно означало ее увеличение. В обычном пламени горячий газ, образующийся за счет расхода топлива, помимо всего прочего вносил свой вклад в увеличение энтропии, но не было никакой причины, указывающей на невозможность других вариантов. При поверхностном рассмотрении простая каменная пластина вполне могла стать источником света, сбалансировав энергию и импульс луча без каких-либо изменений самого материала — просто за счет движения в противоположном направлении — и не нарушив ни одного из известных Ялде принципов.

Но согласиться с утверждением теории — это одно. Совсем другое дело — застрять в пустоте, разогнавшись до бесконечной скорости и не имея возможности вернуться домой, пока вам, как по волшебству, не удастся призвать Вечное Пламя.

— Не могу сказать, что это невозможно, — согласилась Ялда, — но тебе все равно нужно позаботиться о том, чтобы после ускорения в ракете было достаточно солярита — даже если половину горы придется сбросить, чтобы частично избавиться от мертвого груза. Дай им возможность развивать существующее — это лучше, чем выбирать между воплощением в жизнь мифа из девятого века и путешествием в один конец!

— Давай сначала посмотрим, что скажут более подробные исследования, — сказал Евсебио, постаравшись вложить в слова примирительный тон. — Две трети — это всего лишь консервативная оценка.

Ялда пристально разглядывала окружавшую их пустыню. Кто по собственной воле захочет участвовать в этом безумном приключении, если пережить его, на первый взгляд, сложнее, чем нашествие гремучих звезд?

— Пожалуйста, скажи мне, что не ждешь от пассажиров изобретения собственной системы теплоотвода.

— Конечно нет.

— Значит..?

— Я собираюсь отвести часть выхлопных газов, — объяснил Евсебио. — Если дать им возможность расширяться, приводя в движение поршень, то в условиях теплоизоляции газ будет охлаждаться и совершать полезную работу, а дальнейшее понижение давления по ходу циркуляции вокруг жилых помещений будет вытягивать из них тепло. Большая его часть уйдет в пустоту, но кое-что останется для поддержания давления в жилых помещениях — если этого не сделать, то со временем оно будет снижаться по мере утечки первоначальной атмосферы.

— Получается, что для этого тебе придется сжигать солярит, даже когда ракета не используется?

— Да, но по сравнению с количеством, которое будет использоваться для создания тяги, это не так уж и много.

Ялда не смогла найти в этом плане ошибки или предложить какие-то очевидные поправки, но этого все равно было недостаточно. — Раз уж ты доказал, что не боишься взрывов, — сказала она, — как насчет сделать крюк до Ампутационного переулка?

Евсебио посмотрел на нее с подозрением. — Зачем?

— Там работает один человек по имени Корнелио — он знает о теплоте больше, чем любой из нас. Тебе стоит с ним посоветоваться.

— А ему можно доверить конфиденциальную информацию?

— Понятия не имею, — с раздражением ответила Ялда. Корнелио всегда поступал с ней по чести, но она не собиралась ручаться за то, что он будет следовать прихотям Евсебио по собственной воле.

— Ладно, не важно, — сказал Евсебио. — Я найму его в качестве консультанта и заставлю подписать контракт.

Ялда потеряла терпение. — Ты что, правда думаешь, что сможешь в тайне запустить в космос целую гору? С помощью нескольких дюжин консультантов? Возможно, тебе бы и удалось поднять в воздух мертвую гору, полагаясь исключительно на метод проб и ошибок, но ведь нам придется рисковать жизнями людей! Тебе нужно, чтобы об этом узнали лучшие в мире люди, чтобы они этом думали — критиковали все твои идеи, все твои системы, все твои стратегии. И я имею в виду лучших в мире, а не лучших из тех, кого ты можешь зачислить на денежное довольствие и связать обетом молчания.

— У меня есть враги, — многозначительно заметил Евсебио. — Люди, которые, узнав о наших планах, с удовольствием потратят изрядную часть своего состояния, лишь бы увидеть, как я потерплю неудачу.

— Мне все равно, — невозмутимо ответила Ялда, подавив желание напомнить Евсебио, что от задетого самолюбия его врагов она пострадала гораздо больше, чем он сам. — Если мы хотим дать путешественникам хоть какую-то надежду на выживание, то каждый биолог, агроном, геолог, химик, физики и инженер на планете должны беспокоиться об их судьбе не меньше тебя.

— А почему они должны беспокоиться о горстке незнакомцев? — резко возразил Евсебио. — Ты сама не очень-то спешила распространять новости о катастрофе, которую должно предотвратить это путешествие.

— Я была неправа, — признала Ялда. — Сначала я не отнеслась всерьез к собственным доводам, а потом во мне заговорило самомнение, и я решила, что если не вижу решения сама, значит, его нет вообще. Ты доказал мне обратное, и за это я тебе признательна. Но мы должны идти дальше.

Евсебио сосредоточенно смотрел куда-то вперед и молчал.

— Мы больше не станем молчать, — заявила Ялда. — Мне нужно убедительно доказать реальность проблемы, а тебе — обосновать ее решение. Пусть люди спорят, поправляют нас, поддерживают, разносят в пух и прах. Если мы хотим все сделать правильно, другого выбора у нас нет.

Когда Ялда пришла домой, Дария уже была в квартире и помогала Валерии и Валерио вдохнуть чуточку анатомического реализма в их наброски, на которых гигантские ящерицы опустошали Зевгму.

— Ящерицы могут придавать своей плоти практически любую форму, — объясняла Дария, — но предпочитают придерживаться одного из пяти осанок, которые используются в различных местах и для различных целей. Если бы они находились на земле и вот так крушили здания, то, скорее всего, переместили бы большую часть своих мышц в задние ноги и хвосты. А рисовать их так, будто они бегут по тонкой веточке, никуда не годится.