Грег Иган - Заводная ракета

Подступавшая к ракете темнота казалась Ялде абсолютно закономерной и вместе с тем предельно странной. Зона прямой видимости, расположенная между Бесподобной и областью космоса, который они планировали пересечь, останется свободной от каких-либо препятствий — но по мере того, как их история начнет искривляться по направлению к этому коридору, их зрение будет разворачиваться в противоположную сторону. Природа наделила всех передними и задними глазами, но подобная симметрия действовала лишь в трех измерениях; в 4-пространстве можно было только оглядываться назад. На данный момент свет, который, столкнувшись с расположенной впереди пылью, был рассеян достаточно давно, в 4-пространстве мог добраться до ракеты под таким углом, что с их точки зрения показался бы светом из прошлого. Но уже совсем скоро свет от такого источника будет прибывать к ним из их собственного будущего — а значит, если такой свет попадает им в глаза, они будут его не поглощать, а наоборот, излучать.

Ялда не видела никакой фундаментальной причины, по которой живое существо не могло бы обладать способностью воспринимать свет, излученный собственным телом — однако привычные условия движения и энтропии, в которых зародилась жизнь, свели бы пользу подобного таланта к нулю. Органы чувств, благодаря которым ее предки-древесники смогли бы увидеть ортогональные звезды с опережением в несколько эонов, не помогли бы им понять, в какую сторону через пять высверков прыгнет ящерица.

Необходимые знания, необходимые навыки — старое уступало место новому. Бесподобная выиграла время для мира, оставшегося позади, но воспользоваться этим трюком можно было только один раз; они не могли перепоручить решение собственных проблем второй команде путешественников. Какие бы умения ни потребовались, чтобы выжить в состоянии, ортогональном породившей их истории, освоить их придется всего лишь за полтора года.

Ялда снова отправилась наверх. Ремонт топливопроводов второй ступени был почти завершен, в медицинских садах был наведен порядок, а поврежденный участок земли — вновь засеян. Она встретилась с главным агрономом, Лавинио, и вместе они прошлись по цветущему пшеничному полю. Для растений, которые уже давно привыкли к жизни без солнечного света, переход в это новое состояние бесконечного полета, по-видимому, прошел незамеченным.

Теперь по всей Бесподобной проводились учебные занятия — с таким расчетом, чтобы каждый ученик мог добраться до них в течение полусклянки. Ялда присутствовала на одном из уроков, которые посещала Фатима — их целью было дать рабочим с рудиментарным образованием некие базовые знания, необходимые для понимания вращательной физики. Стать исследователем мог не каждый, но если уровень базовых знаний в их сообществе удастся поднять с обычной арифметики до геометрии четырехмерного пространства, то эта более высокая планка приблизит их к открытиям будущего — и если дело дойдет до того, что любой садовник за прополкой сорняков будет размышлять о проблемах светородной теории Нерео, тем лучше.

Учитель, Севера, задала простую задачу. — Если на вспаханном поле с равноотстоящими бороздами натянуть веревку с севера на юг, то она займет три борозды. А если ту же самую веревку на том же самом поле растянуть с востока на запад, то ее длина составит четыре борозды. Если веревка будет натянута так, чтобы пересечь максимальное количество борозд…, то чему будет равно это количество?

На груди у дюжины учеников, которые принялись зарисовывать описанный сценарий, расцвели диаграммы. Как только они получат ответ — и поймут, почему он верен — половина тайн света, времени и движения станут для них привычным делом.

Вернувшись на навигационный пост, Ялда встретилась с собственным учеником. Она рассказала Нино о своих планах, когда сообщила ему об отсрочке казни, но с тех пор была слишком занята, чтобы выполнить свое обещание.

Она села на пол, лицом к нему. — Ты можешь прочитать первую дюжину символов? — спросила она.

— Да. — Судя по тону, Нино был оскорблен таким вопросом, но Ялда не представляла, как будет его учить, если они с самого начала не смогут достичь понимания в подобных вещах.

— Ты можешь их изобразить? На своей коже?

В ответ Нино угрюмо посмотрел на нее, никак не прояснив, то ли Ялда лишь усугубила предыдущее оскорбление, то ли произнести ответ на этот раз было слишком унизительным.

— Я делаю это не для того, чтобы тебя наказать, — сказала Ялда. — Я думала, это поможет тебе скоротать время, но если ты хочешь, чтобы я ушла, то я уйду.

— Как пожелаешь, — сухо ответил он.

Ялде захотелось так и сделать. — Почему ты относишься ко мне так, будто я твой враг? — спросила она. — Если я готова поверить в то, что ты не питаешь к нам злобы, то почему ты не можешь ответить тем же?

— Ты мой надзиратель, — сказал Нино. — Я не жалуюсь не утраченную свободу, но надзиратель — это не друг.

Ялда подавила в себе желание ответить гневной тирадой на его неблагодарность. — Если это поможет, я пришлю к тебе другого учителя вместо себя, хотя найти подходящего кандидата будет, пожалуй, непросто, и я не уверена, что на этот счет подумают остальные члены экипажа.

— А как они относятся к тому, что ты сюда приходишь? — спросил он.

— Я не придала это широкой огласке, — призналась Ялда. — Но если бы я послала кого-нибудь еще, разговорам бы не было конца.

Нино подвинул одну ногу. — А какая тебе разница, научусь я читать и писать, или нет?

— Никто не может выжить, полагаясь лишь на собственные мысли, — сказала Ялда. — Если бы кто-то захотел тебя навестить, я бы с радостью позволила им приходить и заряжать тебя оптимизмом так часто, как только их душа пожелает. Но даже если на Бесподобной и есть те, кто когда-то считал тебя своим другом, они либо изменили свое отношение, либо не хотят тебя поддерживать из-за страха, что об этом кто-нибудь узнает.

— Значит, ты научишь меня читать, а потом утихомиришь своими книгами? — Он сказал это так, будто речь шла о плане его порабощения — о захвате его собственного разума, куда более ужасном, чем физическое лишение свободы.

От досады Ялда закрыла лицо руками. — Чего же ты в таком случае хочешь? Я не могу отпустить тебя на свободу.

— Тогда ради чего ты пытаешься успокоить свою совесть? — сурово спросил Нино. — Даже если ты держишь меня здесь, стыдиться тебе нечего.

— Это так, — согласилась Ялда. — Но мне будет совестно, если ты потеряешь рассудок.

— Почему? — В словах Нино не было сарказма; он и правда был озадачен. — Почему совесть должна мучать кого-то, кроме меня?