Александр Громов - Вычислитель (сборник)

«Все равно не дойдут», – безжалостно прокомментировала Кристи.

«Не дойдут, но молодцы, – отозвался Эрвин. – Смотри: кое-чему научились, сохранили часть снаряжения, не остались на Гнилой мели… Интересно, как они одолели полынью? Хотя они, наверное, обошли ее с юга. Но это какой крюк!»

«Я есть хочу», – пожаловалась Кристи.

«Я найду тебе еду. Но на людей мы охотиться не будем, дадим им шанс…»

Кто, как не Эрвин, понимал, насколько ничтожен этот шанс! И все же, и все же…

Как назло, три дня после этой встречи им не попадалось никакой пищи.

«Ты же теперь вроде как мужчина, – поддел Эрвин Кристи в ответ на ее жалобы. – Кто из нас должен быть стойким?»

«Ты, конечно».

«Нести разом и мужское бремя, и женское? А не слишком ли?»

«Я потом извинюсь. Когда поем».

Поесть удалось не сразу, зато обильно. Помимо «ланей» здесь водились существа, похожие на здоровенных варанов с восемью перепончатыми лапами, – этакие гибриды крокодила и многоножки. Загонная тактика раз за разом приносила результат. Эрвин понимал, что должен как следует отъесться – вдруг у самок язычников имеется привычка поедать более мелких самцов сразу после соития?

Здесь он отдался Кристи. Потом долго висел в черной толще над донной ямой, медленно приходя в себя.

«Ну как?»

«Живой, – ответил он. – Слушай, я не думал, что это будет так здорово… Прямо хоть навеки оставайся язычником…»

Женщина может вознести в облака – и так же легко спустить вниз и шмякнуть о землю. Кристи и в роли самца осталась женщиной.

«Не советую».

«Что так?»

«Самки язычников дают потомство только один раз. Они выползают на мелководье, откладывают в полосе прилива яйца и умирают. Я видела, как это бывает. Вылупившиеся детеныши на первых порах питаются разлагающимся трупом мамаши».

«Утешила…»

«Да. У тебя только одна попытка. У нас, я хотела сказать. Видишь ли… я не знаю точно, но думаю, что самцы язычников тоже умирают. Они сделали свое дело, зачем им жить дальше?»

В словах Кристи был резон. И констатация.

«Сколько у нас времени?»

«Не знаю. Думаю, ты почувствуешь».

Они с удвоенной силой налегли на охоту. Эрвин ел столько, сколько был способен съесть, и его язычник был доволен, не ведая, что будет чудовищно обманут. Простодушные моллюски Саргассова болота еще не поняли то, что давно усвоили люди: слишком умные опасны.

С каждым днем приближался южный берег болота – почти безлюдные места, патрулируемые, наверное, изредка и больше ради проформы. Редкие и, как водится, очень бедные поселки, шайки грабителей из всевозможных изгоев, объявленных в розыск… Не рай, но зато и не пустыня. Для начала нужно оказаться на суше в облике человека – остальное уже гораздо проще…

Выберемся, думал Эрвин. Да, будет непросто, но раздобыть одежду, деньги, документы, принять человеческий вид и в конце концов улететь с Хляби – выполнимая задача. Кристи родом с Тверди? Отлично, улетим на Твердь. Вроде неплохая планета, и там не знают Эрвина Канна. Начать сначала, с нуля? Да запросто!

Поросший лесом берег показался в тот день, когда Эрвин начал чувствовать внутри себя неприятную тяжесть. Край выглядел диким, лишенным даже намека на присутствие человека. У берега кто-то шевелился, и, подобравшись поближе, Эрвин понял, что это издыхающий язычник. Та-ак…

«За мной, – приказал он. – Твоему моллюску еще не хочется удрать подальше?»

«Еще как хочется. Он боится».

«Ему раньше надо было бояться – когда он подцепил тебя. Теперь поздно».

Два дня, питаясь чем придется, они двигались вдоль береговой полосы на запад. Миновали убогий поселок из полудюжины кривобоких домишек, и Эрвин удивился: чем там промышляют люди, как живут? Но, наверное, живут как-то, люди вообще много где ухитряются жить, даже в объятиях донных моллюсков. Но поселок – это хорошо…

Эрвин «пошел на нерест» утром третьего дня. Он был не в силах терпеть дольше. Очень хотелось прогнать прилипчивого язычника-самца, и Эрвин ломал себя, понимая, что не ему этого хочется – самке язычника этого хочется… Перебьется!

Сначала, толкая щупальцем дно, вытащить себя как можно дальше на мелкое место. Развернуться. Та-ак, получилось… Теперь найти опору, захватить ее щупальцем и подтягивать себя. Вон хороший валун тонн на двести… а за ним толстое дерево, должно выдержать. Ну…

Щупальце дотянулось до валуна.

«Готова? Держись!»

Сразу стало тяжелее – он тянул из болота двоих, напрягая все силы, пресекая все попытки язычника расслабиться и умереть на мелководье, а не на берегу. В какой-то момент стало легче, и он понял, что избавился от беременности. Но тотчас стало еще труднее, тело сделалось ватным, и Эрвин усомнился, сможет ли довести начатое до конца.

Надо… Любое живое существо тянется к приятному, но лишь человек способен заставить себя делать то, чего ему не хочется. И себя, и других, более низких разумом существ.

Даже (или тем более?) своих симбионтов.

Тяни… Тяни… Перехватись – вон дерево. Тяни…

Потемнело в глазах – во всех глазах, что имел язычник. Уже вытянув на берег два громоздких слизистых тела, Эрвин, ничего не видя и не понимая, что совершил невозможное, продолжал исступленно тянуть, выгадывая лишние и уже бессмысленные сантиметры. Так и нужно, упрямо бормотал он про себя. Разве это не единственное достойное человека занятие – тянуть из болота себя и других?

А там разберемся… Твердь? Пусть будет Твердь. Нормальная планета, не лучше и не хуже других. Будем жить там как нормальные люди, Эрвин Канн научится там простым человеческим радостям, и никто никогда не спросит его, сколько будет девятьсот тридцать семь умножить на триста семьдесят девять…

«Триста пятьдесят пять тысяч сто двадцать три», – прозвучал в голове ответ, и Эрвин, теряя сознание, понял, что не так уж проста и безыскусна его перспектива, как ему виделось. Все сложно, очень сложно…

Ну и пусть.

Шли вчетвером.

Впереди, спотыкаясь о камни, брела Кристи, следом кое-как тащился Эрвин. А позади них, то отпуская плоские шуточки по адресу задержанных, то понукая их резкими окриками, шагали два здоровенных – хоть на племя их пускай – патрульных. Тот, что был чуть пониже и пошире, носил капральские нашивки, второй прозябал в рядовом чине. Оба уже поняли, что задержанные дойдут куда надо на своих двоих, хоть их и шатает из стороны в сторону, как пьяных. Это хорошо, что могут идти. Для них хорошо. Тащить задержанных на себе служивые, конечно, не стали бы. Пристрелить их и спихнуть трупы в болото – вот и вся недолга.

Но нет, ты глянь – идут! Сами идут. Ну вот и ладно, лейтенанту будет о чем доложить наверх. Авось и патрульным перепадет какое-никакое поощрение. Кто сказал, что они не нужны и умеют только обирать местное население? Сам иди послужи на кордоне, умник! С местных и взять-то нечего, разве что девку какую затащить в лес. Так ведь тоже удовольствие на любителя: они ведь моются раз в год, и все, от малолеток до старух, в болячках от болотных миазмов! Их мужики смахивают на грязных дикарей и скорее стрельнут в спину, чем поделятся чем-нибудь. У половины все ценное давно отобрано бандитами, а вторая половина сама в сговоре с теми бандитами. Ну как, веселое место?