Олег Лукьянов - Человек из пробирки (сборник)

— Опять что-нибудь да не так! — с досадой сказал профессор. — Знаете что, Володя, позвоните-ка Рогожину в семнадцатую лабораторию, он сейчас должен быть там. Попросите от моего имени, чтобы он на эти три дня уступил нам свой генератор. Сразу же по окончании конгресса вернем.

— Ага, только… — юноша хотел сказать что-то еще, но так и остался с раскрытым ртом. Взгляд его вдруг потускнел, лицо потеряло выражение и стало как у манекена.

И этот живой манекен смотрел на актера, стоявшего рядом с профессором. Анатолий Николаевич вспыхнул и резко повернулся к своему спутнику:

— А вот это уже лишнее! Мы же, кажется, договорились. Что такое?

С актером тоже произошла метаморфоза. От прежней его собранности не осталось и следа. У него был такой вид, словно профессор на его глазах вдруг превратился в обезьяну. Анатолий Николаевич непроизвольно отступил назад.

— Ну, ну, не надо, пожалуйста.

С таким же успехом он мог бы сказать это стенке. Актер с потрясенным выражением лица осматривал помещение.

— Как же это так? — услышал профессор безвольный, лишенный жизни голос, прозвучавший с такой неактерской естественностью, что сердитая фраза, готовая сорваться у него с языка, застряла в горле. Он не сводил глаз с актера.

— Как отсюда выйти? — тихо спросил тот, потирая пальцами виски.

Профессор молча указал вниз, в направлении вестибюля, и, пока актер спускался по лестнице, держась, как больной, за перила, смотрел ему вслед.

Володя вдруг негромко засмеялся. Лицо его снова приобрело осмысленное выражение.

— Растерялись, Анатолий Николаевич? Хоть и актер, а на игру не похоже… Вот ведь Фома неверующий! Я же объяснял вам, что это всего лишь посредник. А теперь посредником стал Володя.

Профессор взглянул на него, как на сумасшедшего, и… осекся на полуслове. Перед ним был другой человек!

Безвольная линия рта стала твердой, всегда бегающие голубые глазки смотрели холодно и спокойно. Вот так сюрприз! Анатолий Николаевич на миг растерялся. Что сие означает и как вести себя в такой ситуации? Прежде всего не теряться, чтобы там ни было.

— Стойте здесь и никуда не уходите, — жестко сказал он, ткнув Володю пальцем в грудь, и бросился вниз по лестнице за актером. Нагнал он его на выходе и проводил до ворот, но толку не добился. Инициативный, уверенный в себе посетитель и этот потрясенный до глубины души человек не имели между собой ничего общего.

— Что же это такое? — потерянно говорил он, не реагируя на вопросы профессора. — Ехал на репетицию, и вдруг — как затмение.

Профессор с минуту постоял в раздумье и пошел обратно. У него начинала побаливать голова от всей этой чертовщины. В вестибюле у телефона он увидел Володю.

— Да, сразу же после конгресса. Тридцатого, не позже, — говорил он, кивая в трубку. — Ну вы же знаете Анатолия Николаевича. Ага… да, спасибо, немедленно еду.

Он положил трубку и, подняв голову, увидел стоящего перед ним шефа.

— Так, молодой человек, — сказал профессор, опираясь руками о стол и глядя Володе прямо в глаза. — А теперь объясните, пожалуйста, что за спектакль вы разыграли передо мной с этим вашим другом?

— Какой спектакль? Что с вами, Анатолий Николаевич?

В его голосе прозвучало такое искреннее изумление, что профессор по-настоящему растерялся. Он вытащил носовой платок и промокнул им вспотевшую шею.

— Х-м! Все это интересно… Вот что, Владимир Сергеевич, повторите, пожалуйста, последнюю фразу, которую вы мне сказали пять минут назад.

Володя пожал плечами.

— Я сказал, что генератор не дает характеристики… Но вы не беспокойтесь, Анатолий Николаевич! Я уже договорился с Рогожиным.

— Это все?

— Что все?

— Все, что вы мне сказали?

— Да… по-моему, все.

— Та-ак, очень хорошо. А скажите, — продолжал допытываться профессор, — вы не испытывали каких-либо особых ощущений? Вам не было плохо?

Юноша покраснел и отвел глаза в сторону.

— Значит, заметили… Я никогда никому об этом не говорил, боялся, что отстранят от работы. Есть такая болезнь. У меня иногда на короткое время наступает помутнение сознания, и я ничего не соображаю.

— Вот оно что!

— Да… Я даже не заметил, как спустился по лестнице в вестибюль. Меня еще поддержал под руку этот генерал-майор, наверное, вид был неважный. Но вы не беспокойтесь, Анатолий Николаевич! Это у меня очень редко бывает.

— Генерал-майор? — у профессора стукнуло под сердцем. — Какой еще генерал-майор?

— Ну, этот… изобретатель. Да вон он, выходит на улицу.

У подъезда остановилась легковая машина. Из нее вышел молодцеватый солдат и открыл дверь перед спускавшимся по лестнице военным в офицерской форме. Повинуясь тревожному чувству, профессор вышел было вслед за генералом, но на первой же ступеньке остановился.

Черт возьми, да это же просто глупо! О чем он будет говорить с этим незнакомым человеком?

Дверь машины захлопнулась, и вдруг в окне показалось улыбающееся лицо генерала.

— До свидания, Анатолий Николаевич! Значит, завтра ждите, как и договорились.

Машина тронулась, оставив профессора стоящим на каменных ступенях в состоянии глубокой задумчивости.

На следующий день в назначенное время профессор сидел в своем кабинете, дожидаясь вчерашнего гостя.

У него имелось достаточно времени, чтобы как следует поразмышлять над странными событиями. И чем больше он думал, тем больше убеждался в том, что все тут шито белыми нитками. И эффектное появление в кабинете, и сеанс гипноза, и трюк с папкой, и сцены с перевоплощениями. Ни одного действительного, настоящего факта, который нельзя было бы объяснить естественными причинам… Теперь ясно, кто тот таинственный «некто», на которого намекал актер-«пришелец»!

«…А если это, скажем, человек с большим научным авторитетом, очень осторожный к выводах и чрезвычайно дорожащий своей научной репутацией?..» Профессор усмехнулся. «Вот оно в чем дело: авторитет мой понадобился… Налицо психологическая атака с очевидной целью — сразу же подавить волю. Ну, ладно, актер, генерал — это еще куда ни шло (действительно, знали в патентном отделе такого генерала), но Володя? Вот тебе и тихоня! Никогда бы не подумал, что он умеет так держаться и говорить! Да… не хватало забот перед конгрессом».

Профессор интуитивно чувствовал, что визит «пришельца» за два дня до конгресса не случаен, что он имеет какое-то отношение к конгрессу, и это особенно беспокоило и раздражало его. Вчера на совещании у президента он чуть было не поддался искушению рассказать обо всем присутствующим, но, слава богу, сдержался. Не надо суетиться. Время еще есть. Посмотрим, что даст сегодняшний разговор…

Профессор начал уже беспокоиться, что актер не придет, когда за дверью послышались голоса. Профессор откинулся в кресле, принимая удобную позу. Он был совершенно спокоен. Дверь отворилась, и в кабинет вошел директор.