Даниэль Дакар - Джокер (сборник)

Единственная добыча, достойная искусного охотника, ходит на двух ногах и обладает разумом. Конечно, и здесь есть своя иерархия. Кто-то ставит силки на кроликов, отлавливая мелкую шушеру, а кто-то заманивает в ловушку тигров. И вот они-то — и только они! — могут назвать себя подлинными звероловами.

Настоящих мастеров такой охоты немного, они рано (и вполне заслуженно) привыкают себя ценить. И совершенно справедливо не выносят, когда их начинают отчитывать зарвавшиеся профаны. Ярче всего это проявляется в те моменты, когда профан смеет разговаривать с охотником, как с облажавшимся загонщиком, обвиняя того во всех смертных грехах. И в первую голову в том, что заказанная дичь ускользнула. Совершенно упуская при этом из виду то, что сам же ее и вспугнул.

— И что, что прикажете делать теперь?! — невысокий коренастый господин, сверкавший обширной лысиной сквозь жидкие пряди начесанных на макушку волос (снятая кепка путешествовала с одного колена на другое), раскипятился не на шутку. Коллекционное охотничье ружье, твидовая куртка и высокие сапоги не добавляли ему ни капли мужественности, напротив, превращали в дешевого ряженого.

Его собеседник, высокий, худощавый и длинноносый, чья кажущаяся неуклюжесть успешно маскировала гибкость и силу, недовольно поморщился. Он не терпел нытиков, истериков и лентяев, а коренастый господин успешно сочетал в себе эти три качества.

— Ничего.

— Как — ничего? Время истекает! Позвольте вам напомнить…

— Это вы позвольте напомнить, что спешка хороша исключительно при ловле блох. Вы уже изрядно поторопились несколько лет назад, подсунув адмиралу эту девицу. И каков же результат? Кто вам только такое посоветовал…

— Но мне казалось… — коренастый несколько подувял.

— Вам казалось неправильно. Любой специалист объяснил бы вам, что этот способ ненадежен и крайне затратен по времени. Идеалисты, разумеется, немедленно развелись бы, и раздуть скандал было делом техники. В этом случае Малый Совет почти наверняка лишился бы двух своих членов. Одного-то наверняка. Но покойный Корсаков не был идеалистом, иначе не дослужился бы до значительных чинов, будучи совсем молодым человеком. А уж до какой степени не идеалистка ее сиятельство… Что же касается того, что делать теперь…

— Да-да, — оживился коренастый, передергивая плечами, нервно поправляя под курткой ворот тонкого кашемирового свитера и озираясь по сторонам в поисках несуществующих соглядатаев.

«Дилетант! — в который раз подумал его визави. — Что это за игры в плащи и кинжалы? Кто мешал встретиться в нормальной обстановке? Лист надо прятать в лесу, а здесь мы торчим, как прыщи посреди лба. Ну не умеешь сам — так спроси тех, кто умеет! Хотя это и к лучшему, что ты такой дурак. Задача упрощается».

Впрочем, эти мысли никак не отразились на обманчиво-молодом лице с холеными светлыми усиками. На нем вообще ничего не отражалось. Не маска даже — так, карандашный набросок на фоне промокшего леса и подступающей к нему стены камышей на берегу узкой протоки, разделяющей два острова.

— Гибель Корсакова в той аварии была просто подарком судьбы, согласен. И общественное мнение в нужном направлении даже подталкивать особенно не пришлось. Кстати, не стройте иллюзий, это был чистейшей воды техноген, и комиссия, столь ловко состряпанная вдовушкой, ничего не найдет.

Круглые щеки коренастого затряслись от возмущения. Ему и так-то приходилось несладко здесь, на пронизывающем ветру, пахнущем прелью и почему-то ржавчиной. Принято считать, что аристократ непременно должен выезжать на охоту, вот и приходится ни свет ни заря бить ноги по буеракам. А тут еще перечат на каждом слове. Кепка, долженствующая в очередной раз хлопнуть по правому колену, промахнулась и с размаху угодила прямиком в заполненный грязной водой глубокий след от сапога. Брызги полетели во все стороны, окатив обоих с головы до ног, и владелец головного убора отчетливо скрипнул зубами.

— Уж не хотите ли вы сказать, что она сама же и инициировала проведение дополнительного расследования?! Да ей полагается смирно сидеть…

«Дилетант!»

— Вы начали кампанию по ее дискредитации именно потому, что эта женщина физически не способна сидеть смирно. Не так ли? Зачем-то же вам понадобилась попытка убрать ее из Совета еще до того, как его высочество взял себе личного помощника. Определитесь, в конце концов. Если Мария Корсакова дура — зачем тратить на нее время? Если же она умна (а она умна), извольте принимать в расчет ее ум при планировании. Создание комиссии и вручение Кривошееву полномочий при всем честном народе — великолепный ход. За то время, что жена адмирала Корсакова возилась с детьми и тихой сапой продавливала преференции для курируемой эскадры, во флоте как-то подзабыли, кто она и что она. На заседаниях Совета графиня бывает исключительно в штатском, в Адмиралтействе — в повседневной форме, а похороны мужа не в счет, там и тогда на регалии мало кто смотрел. Зато теперь!

Длинноносый со вкусом захохотал. Коренастый поморщился, но почел за лучшее промолчать. Его бы воля — он и близко не подошел к безродному мерзавцу, позволяющему себе возражать и даже хамить тем, кто неизмеримо выше его по положению. К великому сожалению, как союзник этот субъект был жизненно необходим. Приходилось терпеть. Пока.

— Как она этого слизняка! Орденами по мордасам! «Мне не нужны другие адвокаты!» — обладатель светлых усиков резко посерьезнел. — Конечно, не нужны. По крайней мере, в глазах тех, кто присутствовал при этом веселье. Судя по тому, как ловко графиня сыграла на извечной неприязни боевых офицеров к тыловым крысам, она политик, и политик опасный. Устроить… ну драку — не драку, скажем так — инцидент в Офицерском Собрании… это риск. Большой. Особенно в ее обстоятельствах. Расчет был филигранным и оправдался блестяще. И ведь, что характерно: чистейшая импровизация! Просчитать именно такое развитие событий было невозможно, вы уж мне поверьте. Учтите, кстати, что Гармаш, как агент влияния, полностью потерян для нас. Он стал всеобщим посмешищем, хоть в отставку выходи. При одном упоминании об этой особе у бедняги начинается нервный тик, и я его понимаю. Теперь о деле. Прекратите подзуживать недоброжелателей госпожи Корсаковой. Сейчас это может вызвать ненужные подозрения, да и сделано уже вполне достаточно.

Коренастый попытался вставить слово, но человек, по праву считающий себя мастером-охотником, еще не закончил.

— Комиссия, повторяю, ничего не найдет, во всяком случае, не найдет подтверждения причастности наследника и его фаворитки. И к слову об иллюзиях. Я уверен, что любовницей великого князя наша фигурантка не была ни единой секунды. Не исключено, что Константин нарушает по отношению к ней Десятую заповедь, но уж никак не Седьмую. [11] Седьмая заповедь — «Прелюбы не сотвори». Десятая заповедь — «…не желай жены ближнего своего…». Нумерация дана в соответствии с православной традицией. Так что с этой стороны ее тылы прикрыты. Как, похоже, и со всех прочих сторон ее теперешней жизни. Единственное, на что мы сможем попробовать опереться, это прошлое. Вот в нем и следует порыться, тщательно и разборчиво. Не бывает идеальных людей. Где-то она должна была проколоться. И рыться буду я. Я и мои люди, благо мысль обратиться за помощью к флотской контрразведке Кривошееву даже подкидывать не пришлось, сам додумался.