Роберт Сойер - В поисках Гордо

Судейко вскинул руку — а Урсула теперь понимала человеческую жестикуляцию не хуже, чем Эмили и её команда — жестикуляцию инопланетян.

— Спасибо, — сказал он. — И пришёл ли ответ с какой-нибудь из этих систем?

— Если кратко, — ответила Урсула, — то ответ будет «пока нет». Но, конечно же, это скользкий вопрос. Мы произвели все передачи в течение трёх наших лет, причём ваша, поскольку вы находитесь дальше всего, ушла первой. Я не имею понятию, был ли получен ответ на какую-либо из этих передач.

— То есть, — сказал Судейко, снова глядя на присяжных, — вы на самом деле не знаете, были ли какие-либо негативные последствия у ваших, если можно так выразиться, криков в джунглях?

Эмили и её команда потратили много месяцев, прочёсывая постоянно растущий массив данных, полученных с радиотелескопов. Временами она в шутку говорила тому или иному специалисту по извлечению данных, что это похоже на поиск иголки в неограниченно расширяющемся стогу сена.

Какой-то совершенно очевидный сигнал вроде первых пяти простых чисел, многократно передаваемых в рамках мощной радиопередачи, был бы обнаружен сканерами реального времени прямо во время приёма. Значит, если тут что-нибудь похоронено, то это, вероятно, неочевидный сигнал низкой мощности. Конечно, имеются средства выяснить, есть ли в передаче какое-либо информационное содержание — к примеру, графики Ципфа — а также методы вроде меры энтропии Шеннона, позволяющие оценить сложность содержания текста, даже если ты не понимаешь в нём ни слова.

Эмили знала, что шансы что-то обнаружить весьма невелики, но, невзирая на это, продолжала разрабатывать новые методы, улучшать алгоритмы, модифицировать фильтры, и…

…и вот он.

Господи.

Она его нашла.

Она нашла Гордо.

И, как и Гордо — как зауроподы, крупнейшие когда-либо существовавшие сухопутные животные — он был огромен. Колоссален. Не терабайты. Не петабайты. Ещё больше. Экзабайты — квинтиллионы байт. Она проверила дважды и трижды, прогнала дополнительные тесты и затем снова всё проверила — просто чтобы удостовериться. В конце концов, было множество случаев ложной тревоги, связанных с сигналами SETI. Первый пульсар, открытый в 1967 году назвали LGM-1 — «Маленькие Зелёные Человечки Один» [5] (англ.) L ittle G reen M en — потому что он был похож на внеземной радиомаяк, а в 2015 перспективный сигнал, зарегистрированный радиообсерваторией Паркса в Австралии, оказался шумом микроволновой печи в закусочной.

Однако когда Эмили уверилась окончательно, она взяла телефон и произнесла:

— Звонить Ханне Плакстон.

— Сейчас два часа ночи, — ответил телефон. — Вы уверены, что хотите позвонить в такое позднее время?

Эмили понятия не имела, что уже так поздно. Однако же:

— Она астроном. Она привычна к работе по ночам.

— Она радио астроном, — возразил телефон. — Она работает днём.

Тут телефон её подловил.

— Хорошо. Но если Ханна ночью выйдет в онлайн, разбуди меня. И закажи мне билет к ней на завтрашний рейс.

В 1980 Карл Саган популяризировал идею Галактической Энциклопедии — что в один прекрасный день инопланетяне могут передать нам её по радио. В то время Саган, вероятно, считал Британскую Энциклопедию вершиной человеческого знания, и не только из-за того, что сам был одним из её авторов. Но при всей своей прозорливости Космический Карл был продуктом своей эпохи: ни одна энциклопедия не может должным образом систематизировать всё, что известно человечеству, хотя горстка оставшихся википедистов до сих пор храбро пытается.

В 2009 пионер SETI Сет Шостак начал проповедовать идею о том, что если человечество когда-нибудь соберётся отправить к звёздам хоть что-нибудь , то пусть лучше это будет всё — полное содержимое нашей Всемирной паутины. Передача современного состояния Сети в микроволновом диапазоне заняла бы месяцы, но доставить её по определённому адресу посредством высокоскоростного оптоволокна можно меньше чем за день.

Однако, как выяснилось, обитатели 47 Ursae Majoris опередили нас, отправив нам то, что мы окрестили Ретикулумом — их инопланетный аналог Всемирной паутины.

— Мои предшественники в лаборатории первыми занялись автоматическим подписыванием изображений, — говорила Эмили. — Это настолько привычная функция в современных камерах, что мы о ней даже не задумываемся. Однако по большей части именно разработанные для неё методы позволили нам разобраться в Ретикулуме. — Она стояла у настенного монитора в Обществе Межзвёздных Коммуникаций; монитор демонстрировал изображение трёх инопланетян.

Ханна Плакстон пригляделась к подписи под изображением.

— Доктор лечит пациента, — прочитала она вслух.

— Верно, — сказала Эмили. Она взмахнула рукой, и на фото появились надписи, идентифицирующие изображённые на нём объекты: «доктор», «пациент», «субъект», «лоток», «оборудование».

Ханна указала на «субъект».

— А этот тип почему не упомянут?

Эмили кивнула.

— Фото подписывают нейронные сети; они всё время обучаются. Чем больше изображений они видели, тем лучше у них получается выделять главное. Посмотрите на глазные стебельки двоих, упомянутых в подписи. Стебельки доктора обращены к пациенту; она смотрит на пациента. А стебельки пациента? Они обращены к доктору. Эти двое смотрят друг на друга. Но что же третий, почему он не упомянут? Программа, разумеется, увидела его, однако он не смотрит ни на кого из двух других; его глаза повёрнуты к чему-то за пределами кадра. И потому программа решила, что он просто случайно попавший в кадр прохожий и не является частью изображённой на фото сценки.

— Интересно, — сказала Ханна. — На большинстве наших фото — то есть, фото, сделанных людьми — люди на фотографии смотрят не друг на друга, а в камеру.

— Правильно. И, если задуматься, это так неестественно. Собственно, если такое случается в телешоу или в кино, нас это отталкивает — актёры почти никогда не разворачиваются прямо к камере. Однако Ретикулум, похоже, вообще не содержит постановочных фото. И, я уверена, это многое может сказать об их обществе. В любой цивилизации камеры становятся дешёвыми и вездесущими. И хранение информации тоже дешевеет так, что вы записываете всё подряд.

— А как же тайна частной жизни?

— Возможно, в этой цивилизации она вообще никогда не считалась ценностью. Посмотрите, как мало одежды на них надето. И вся она сугубо функциональна: пояс с карманами для всякой всячины, или защитное снаряжение, или узорчатые ленты. Ни одна часть их анатомии не остаётся прикрытой всегда, так что у них явно отсутствует табу на наготу. Кроме того, полно снимков, на которых субъекты на заднем плане, по-видимому, занимаются сексом.