Олег Корабельников - Двойная бездна

— Это наше дело, Володя, семейное. Стоит ли тебе влезать в наши дрязги?

— Стоит ли? — Веселов даже поднялся. — А кто меня спрашивал? Не ты ли осенью ехидно улыбался, зная, что меня ждет? Отчего же не отговорил? Из-за вашей семейной ссоры я потерял свою семью и готов был потерять жизнь! Да из-за вашей потасовки гибли люди, Алеша погиб. За что? Ну нет, Федя, тебе придется потрясти грязным бельем. Ничего, выдержу, я ведь тоже не чужой вам.

— Я тебя отговаривал, — просто сказал Поливанов. — Ты не слушал. Я же тебе все рассказал. Нарисовал даже.

— Зачем искать отца, если любой человек на Земле — мой родственник? Это, что ли? Ну да, убедил. До сих пор шум стоит в тайге от моих родичей. Но где мой отец? Где счастливый конец с объятиями и слезами умиления?

— А кто тебе обещал счастливый конец? И кто сказал тебе, что это последняя серия фильма?.. Алеша сделал то, что должен был сделать ты. Своим выстрелом изменил начало программы. А ты? Ты сделал хоть один шаг самостоятельно? Всегда его делал кто-нибудь за тебя…

— Что я мог сделать?

— Да хотя бы в драку полезть! Возможно, что в бессмысленную, но полезть! Все было рассчитано на твой последний, единственный, решающий поступок! А ты стоял. Тогда выстрел сделал Алеша.

— Ладно, — проворчал Веселов и снова сел на песок. — Счет один-один. Но не я вы жрал эту судьбу. Ты сам выбрал меня осенью. Если увидел, что я пустозвон, отчего же не вывел из игры, не нашел замену?

— Не я, и не осенью… Охота, Володя. Пока лиса скрадывает зайца, ее берет на мушку охотник.

— Я был подсадной уткой. Отвлекал внимание… Вот оно что… Ладно, переживу и это… И что же будет теперь с Безымянными? Опять загоните в Заповедник?

— Это они тебе так объяснили? — Поливанов снова широко улыбнулся, покачал головой. — Можно представить их версию. Что у вас делают с нашалившими детьми? Отшлепают, поставят в угол, потом дадут конфету и мир восстановлен. А о чем думает ребенок, плачущий в углу? О том, что родители его не любят, желают его смерти, издеваются над ним и все делают назло… Так и у нас, приблизительно. Это же наши дети, Володя.

— Малолетние преступники, что ли? — опешил Веселов. — Они же чуть Землю не взорвали!

— А это уже ваша версия! — рассмеялся Поливанов. — У страха глаза большие. Я правильно говорю? Самый легкий и трусливый путь — свалить свои проблемы и ошибки на несуществующего бога, дьявола, или на вполне реальных неповинных людей… Дети жестоки и самонадеянны, но все равно они — дети и непременно вырастут в хороших взрослых.

— Какие же дети? — не понял Веселов.

— У нас иная эволюция. На Земле есть примеры этого пути, тупиковые. Аксолотль — личинка амблистомы, но может размножаться, если нет условий для превращения. Этот Заповедник — всего лишь детский сад, по вашим меркам. У нас принято воспитывать молодняк на других планетах. Потом происходит метаморфоза, дети становятся взрослыми и возвращаются на родину… Подростки и у вас агрессивны, да? Считают себя умнее взрослых, придумывают свой язык, свой фольклор, музыку, моды, так? Что-то похожее и у нас. Бунт подростков. Признаться, неожиданный. Распустили мы их своей любовью. Мозг охранял их, кормил, поил, воспитывал, а им пришло в голову, что их сослали, что их никто не любит, что они должны освободиться. Проникли в Мозг, перепутали программу, ничего не понимая в ней, ну и… Нарубили дров. Так, да?

— Наломали. Но послушай, а как насчет их рассуждений об экологической нише? То ли паразитизм, то ли симбиоз.

— Что ж здесь непонятного? Это же де-ети…

— Хороши дети! А откуда такая спесь? Такое презрение ко всем? Они же землян называют питательным бульоном! И если у вас такие дети, то каковы же взрослые?

— Другие, Володя, другие. Уж не обижайся, но ваша планета и ваша цивилизация для нас — лишь детский сад. Потому-то наши дети так легко влились в вашу историю. И еще раз попробуй не обидеться — нахватались они дурного влияния от землян. Это ведь ваши идеи, земные: избранные-неизбранные, рабы-господа, высшие-низшие. Они и мифологию свою придумали по образцу земных, и свою историю так же сочинили, как иногда делают у вас. Они отличаются от вас, это да, но эти отличия они возвели в ранг высшего достоинства. А это ведь тоже черта вашего мышления. Младенческого. Люди с белой кожей ставят себя выше тех, у кого кожа черная. Чернокожие тоже начинают смотреть свысока на белых. И так далее. Детский сад, да и только! Кто выше на стенку плюнет, а?..

— И что же с нами будет?

— Повзрослеете. У вас нет другого пути. Только неразумные дети в азарте игры поджигают свой дом.

— А со мной? С такими, как я?

— Это твоя планета, — Поливанов кивнул на искореженную тайгу, реку, небо. — Живи, исправляй ошибки, взрослей. За тебя никто этого не сделает. А мы заберем своих детей на родину. Нет, не всех, лишь тех, кто хотел бы вернуться. За много веков жизни на Земле некоторые привыкли к ней и не отделяют себя от землян. Пусть живут, вам они не помешают. Мы дети разных звезд, но исток у нас один и корень общий.

— Поможете, если будет трудно?

— Не знаю, — покачал головой Поливанов. — Вы должны сами. Надежда на высшую силу развращает. На черта надейся, а сам не скучай. Я правильно сказал?

— Примерно, — согласился Веселов. — А теперь что?

— По домам, конечно. Там скоро все закончат. Мозг увезем с собой. И больше не будем вывозить детский сад на Землю.

— Я так и. не нашел отца.

— Найдешь. Он остается.

— Так просто? А не слишком ли все просто? Детские шалости, веселые игры подростков, поиграли, и хватит, пора домой. Один такой вот шалунишка мне говорил совсем другое. Почему я должен верить тебе, а не ему? И почему вы раньше не забрали своих проказников?

— Земными аналогиями все не измеришь. Слишком сложно для тебя, уж прости.

— А почему я должен верить, что ты и есть тот самый Федор Поливанов, искавший своих детей с помощью подсадной утки? Быть может, ты профессор Черняк, принявший форму Поливанова? И пока мы с тобой болтаем, твои родичи готовятся к началу ядерной войны?

— Недоверчивость — признак незрелого ума. Дети не имеют постоянной формы. Лишь с помощью Мозга они могут менять обличье. Мозг уже не работает. Скоро ты увидишь, как легкие облака поднимутся над лесом и возникнут уже там, на родной планете.

— Возможно. Но все равно нелепо. Жестокая трагедия оборачивается невинным фарсом. И слишком много неувязок в этой истории. На Земле разные виды животных не могут иметь общее потомство. А тут люди, рожденные на разных планетах, спокойно вступают в брак и появляется мой отец, к примеру. Не глупо ли?

— Глупо, конечно, — охотно согласился Поливанов. — Условное допущение. Законы жанра…

— Что-о?!

— Я же тебе объяснял. У нас один исток, один корень, только разные пути эволюции. Как на Земле, разные расы и народы, а вид один — человек разумный. Так вы себя называете? Не рановато ли? Ну ладно, ладно, успокойся, это хороший аванс, он себя оправдает… А вот и Юля.