Василий Сидоров - Брошенные (СИ)

Леша нес пьяную чушь, а девушка Катя ему кивала в ответ, ожидая от него перехода к активным действиям. Мир перед глазами парня расплылся, он отключился и тут же пришел в себя, когда огненная, как ему тогда показалось, ладонь скользнула по его ширинке. Кровь в один миг вскипела от гормонов, разум отказался работать, но инстинкты подсказывали ему, что нужно делать. Алексей схватил Катю за руку, и выведя из-за стола потащил в сторону одной из комнат, в надежде, что она будет свободна. Ему повезло, и небольшая спальня оказалось свободна. Студент защелкнул замок на двери, по его телу, как электрический ток по проводам, бегала приятная дрожь, сердце билось в сумасшедшем ритме, от вида, как молодая девочка начала обнажать свое тело. Не слушающиеся от возбуждения руки путались в одежде, от чего ее просто хотелось разорвать. Ожидание перестало совпадать с реальностью. В глупых молодежных фильмах он часто видел, как поддатые молодые парни, видевшие женское тело первый раз в жизни справлялись на ура с поставленной задачей, но кино оказалось формулой идеального газа несуществующего в природе. В реальности же после ударной дозы спиртного его член, был вялым и унылым, как демографическая политика страны, в которой он жил. Девушка, сидевшая на измятой постели и видя картину, как он пытается победить презерватив своим вялым хозяйством, разразилась звонким хмельным смехом.

Дальнейшее помнилось слабо, только очнулся он на улице, полностью одетым и держась за фонарный столб, что бы ни упасть. Казалось теперь весь мир смеется над ним одним. Сделав «умное лицо» Алексей прошёл мимо патруля ППС, и как только те скрылись из виду, его стошнило в ближайшие кусты. Все выпитое оказалось на земле, оставляя после себя боль разочарования. По пути домой это случилось еще несколько раз, придя на порог родительского дома, в пять утра, он зарекся – больше никогда не прикасаться к бутылке.

Глава III

Он сидел один, слушая урожайные рассказы, шедшие откуда-то с соседнего ряда. Во рту чувствовался вкус той самой рвоты, но вспомнив это вновь, ему захотелось расхохотаться над собой в голос. Только смех скорее был бы истерическим, нежели веселым.

– И почему я так люблю создавать себе проблемы?– рассуждал журналист

Состав постукивал колесами по рельсам, наполняя вагон непередаваемой атмосферой грусти и спокойствия. Город остался позади и набравший скорость поезд уже проносился по металлическому скелету однопутного моста перекинутого через узкую речку.

– А с чего я взял, что все у нас получится, и мне все удастся не запороть как всегда? – вдруг подумал он.

Усилием воли журналист вернулся к цели поездки, не желая отвечать на столь надоевший ему вопрос «А что было бы?». Перспективы поездки были не радужные, и единственное что он ожидал найти, это стоянку для какого-нибудь пожарного состава, если повезет. Еще перед поездкой парень искал на работе информацию по отводным путям, но оказалось, что найти информацию можно только в библиотеке. Единственная крупица информации найденная им, была о том что в 1972 году после засухи и лесных пожаров, действительно были проложены специальные пути для пожарных составов, но после 90-х годов от них остались лишь заросшие травой шпалы.

–Может все-таки зря я все это затеял?

Алексей все еще метался между двух огней, в виде упущенного шанса, и тем, что удастся найти в лесу. Чем больше он отъезжал от города, тем сильнее становилось влечение к этому месту, но журналист списывал это на то, что хочет выдавать желаемое за действительное. Поезд остановился на маленькой станции с названием «Песочный» и, постояв несколько минут, двинулся дальше. В вагоне появилась крупная загорелая женщина с корзинкой в руках.

– Чай, кофе, мороженое, пиво, сигареты, пирожки – раздался прокуренный голос.

– Не думал, что они ходят и в таких поездах. Может еще воды прикупить?

Но, инстинкт самосохранения Алексея воспринял эту идею в штыки, да и цены в таких мобильных ларьках были отнюдь не гуманные, поэтому он решил пропустить этот пережиток девяностых мимо себя. За стеклом замелькали деревья журналист, вспоминая спутниковый снимок, понял, что пора собираться и направился в тамбур.

– Только бы фотоаппарат не раздавить в рюкзаке, хотя если я сверну шею он мне уже не пригодиться – такая перспектива ему явно не улыбалась, от чего он погнал эту мысль куда подальше.

Чем ближе журналист подходил к тамбуру, тем холоднее ему казался воздух вокруг, заставляя его дрожать от адреналина в крови. Через несколько минут он уже стоял в прокуренном тамбуре.

Состав уже начал сбрасывать скорость перед крутым поворотом, Леша подошел к двери вплотную, и схватив ручку начал аккуратно давить на нее пытаясь не привлечь лишнее внимание. Замок упорно не хотел поддаваться, грозясь оставить его без приключений, но увеличив нажим, он услышал сквозь грохот колес, едва слышный щелчок.

– Повезло! – подумал журналист, и смахнул пот со лба.

Скорость состава стала черепашьей, так как он уже проходил поворот, когда Леша распахнул дверь и ветер затрепал его короткие волосы. Ручка вырвалась из рук, и дверь подхваченная ветром с хлопком ударилась об вагон. В воздухе над путями растянулось облако копоти, а это значило, что поезд начал набирать скорость, мгновенно перевесив рюкзак на грудь как подушку безопасности, он прыгнул.

Глава IV

Гравий звонко хрустнул под ногами, и Леша, споткнувшись, покатился кубарем, так что все краски мира смешались в глазах. Поезд набравший скорость простучал колесами и удалился, не заметив потери пассажира. Алексей пришёл в себя после шока неподалеку от насыпи, лежа скрючившись в колючем кусте. Провалявшись так еще с пол минуты он собрался с силами и встал.

– Вроде жив – подумал парень ощупывая себя.

Сняв рюкзак с плеч журналист расстегнул молнию проверяя его содержимое, и сунув руку в темную пасть своей ноши, он вляпался в что то липкое.

–Ну блин, почему именно у меня все через одно место!– ругался он доставая лопнувший тюбик крема от насекомых.

Он начал извлекать свой скарб наружу, и на его счастье крем не успел растечься, перемазав все что можно. Втерев крем в кожу Алексей разозлился еще сильнее, от того что каждая маленькая ранка защипала кислотным ожогом, в ярости он зашвырнул тюбик куда подальше, почувствовав минутное облегчение. Он схватил валявшуюся на гравии куртку, и в расстроенных чувствах перешел на противоположную сторону железной дороги, вытирая остатки крема с рук об штаны. Леша шел, наслаждаясь тишиной в собственной голове. С путей тянулся неприятный запах разогретого солнцем мазута, от которого начинало першить в горле.