Лили Блек - Дорога в никуда

Одернул край балахона, пытаясь прикрыть оголившиеся колени.

— Во имя Шадайим! — его крик разнесся по пустыне.

Некромант резко ударил по навершию посоха, вбивая его в песок. Черное дерево вошло легко, только волчья голова осталась на поверхности. Из песка забил фонтан воды. Сверкающие радужным блеском струи поднимались высоко, разбивались в воздухе, падали каплями на горячий песок, образуя водяное зеркало. Табур выдернул посох, вода перестала течь. Маг всмотрелся в успокоившуюся поверхность зеркала, коснулся осторожно волчьей головой. По воде пробежала легкая рябь. И вот, в водяном зеркале начали возникать картины, быстро сменяя одна другую.

Некромант ускорял смену изображения, подталкивая воду навершием посоха. Города, пустыни, леса, деревни, болота — мелькали в зеркале. Маг всматривался, ища признаки того, что что-то происходит. Но, на первый взгляд, все было как обычно. Где-то шла война, где-то был мир, люди рождались и умирали, строились храмы и дома. Табур начал успокаиваться, морщины на лбу разгладились. Но все же, для очистки совести, он решил произвести последнюю проверку.

Прикоснулся волчьей головой к зеркалу, закручивая воду против часовой стрелки, провел ладонью над серой спиралью.

— Именем Миштара, которой я призван служить, требую открыть спрятанное, показать затаенное, рассказать запретное! Ани роцэ лэварэр машэху! Ха-надон — Шигайон!

Водяная спираль вздрагивала, поднимаясь и опадая. Табур всматривался в центр спирали. Наконец, поверхность зеркала опять успокоилась, показывая мрачную пещеру. Стены пещеры уходили в неведомое, скрытые клубящимся черным туманом. Посреди пещеры лежала темная масса. Некромант наклонился над водой. Ему почудилось движение в этой массе. Но нет, все было спокойно.

— Хвала Шадайим! Шигайон спит, Йашван солгал в очередной раз!

И тут из водяной глади прямо в лицо Табуру сверкнули глаза. Взгляд этот сочился ядовитой бессмысленной злобой. Масса зашевелилась. Маг услышал скрип металла. «Великий Гуф! Он в самом деле проснулся и голоден!» — Табур почувствовал, как струйки пота потекли по спине. Казалось, что тварь в зеркале видит мага, настолько целенаправлен был свирепый взгляд. Некромант с размаху ударил по воде посохом, разбивая изображение. В момент, когда вода уже разлеталась брызгами, жадно поглощаемыми песком, ему показалось, что он слышит яростный разочарованный вопль.

Табур еще долго сидел на песке, вздрагивая, не в силах обрести душевное равновесие. Он уверился — пришло время. Но как же тяжела будет битва! «Битвы за мир всегда тяжелы», — вздохнул Некромант, поднимаясь на ноги. Огладил нежно-сиреневый балахон, внезапно улыбнувшись.

«Иллюзии, ах, как ты была права, Серая, все — только иллюзии. Но неужели ты думала, что я действительно стал настолько стар и нелеп.» Вместо смешного грязного балахона, тело мага облегал черный кожаный костюм. Сандалии стали сапогами для верховой езды с высокими голенищами, колесики шпор сверкнули в угасающих лучах солнца. За плечами взметнулся тяжелый черный плащ. Образ беспомощного старика пропал. Посреди пустыни стоял темноволосый человек, лет тридцати на вид, напоминающий лицом хищную птицу. Табур, улыбаясь, коснулся ладонью шестигранника, висящего на цепи красного золота, посмотрел на солнце. «Закат. Самое время», — он продолжал улыбаться. — «Мы еще повоюем. Не обязательно идти на поклон к Йашвану. Я найду помощь в другом месте. По крайней мере — попробую найти. Замок — это последняя возможность, когда все остальные средства уже будут исчерпаны».

Табур поднял лицо к небу и свистнул. Темное облако закрыло солнце, быстро приближаясь к земле.

Исполинский конь с развевающейся гривой ступил на песок пустыни. Маг ласково погладил его по шее.

— Ну, Зроа, давно мы с тобой не виделись. Я даже начал по тебе скучать.

Конь заржал, тыкаясь носом в ладонь Некроманта.

— Да, конечно, сейчас. — Табур, улыбаясь, достал из кармана кусок хлеба, протягивая коню. — Ты по-прежнему любишь хлеб. Жаль, что у меня нет с собой сахара. Прости, я не ожидал, что придется звать тебя.

Конь аккуратно взял губами с ладони хлеб.

— Ты знаешь, Зроа, я уже отвык ездить без седла. Так что для начала мы будем двигаться медленно. Ты согласен?

Конь важно кивнул головой.

— Ну вот и договорились.

Табур забрался на спину коня, положил посох перед собой и вцепился пальцами в гриву.

— Мы направляемся в Нэхошэт, Зроа. Там, конечно, не готовят похлебку из требухи, но, тем не менее, там тоже есть на что посмотреть.

Некромант усмехнулся, шлепнув коня по шее. Взметнулся рыжий песок. Черный конь, несущий черного седока, распластавшись в воздухе, летел над пустыней, освещаемой лучами заходящего солнца.

В далеком Замке Йашван накрыл легким шифоном хрустальный шар.

— Вот видишь, Ознайим, как я и говорил, он слишком любопытен. Он все сделает сам. А когда он убьет Зверя, растратив на это всю свою силу, придем мы. И этот мир будет наш.

Серая почтительно склонила голову перед Магистром.

В трактире стоял обычный для таких заведений шум. Кто-то с кем-то ссорился, кто-то смеялся, кто-то пытался подпевать бродячей певичке, сидящей в углу с маленькой арфой. Гвалт был неимоверный. Табур плюхнулся на скамью, осмотрел стол, покрытый жирными пятнами, и удовлетворенно вздохнул. Наконец-то он добрался до цивилизованных мест. Вокруг все было привычным и уютным. Услышав звук пощечины, сопровождающийся проклятием, Некромант подумал, что Нэхошэт совсем не изменился за те двадцать лет, которые он тут не был. Построили новые здания, родились новые люди, но дух города остался тем же. Все так же клялись именем Закана и проклинали именем Хамоты. Все те же жареные колбаски в чесночном соусе подавались в трактирах, как убедился Табур, заглянув в свою миску, поставленную перед ним служанкой. Он улыбнулся.

Люди не менялись и это создавало иллюзию неизменности мира. Табур попытался подцепить колбаску деревянной ложкой и уронил ее обратно в миску. Колбаска радостно шлепнулась, разбрызгивая во все стороны жирную подливку. Маг стер ладонью с лица капли соуса и сосредоточился на еде, перестав обращать внимание на окружающее.

— Черный, я не рад видеть тебя здесь, но все равно приветствую.

Табур вздрогнул, услышав скрипучий голос прямо над ухом. Выругал себя за то, что расслабился, успокоился, даже не слышал, как к нему кто-то подошел вплотную. Подняв глаза, он увидел старика, опирающегося на посох, подобный его собственному. Единственным отличием было резное навершие. Если у Табура посох украшала волчья голова, то у подошедшего человека навершие посоха представляло собой виноградную гроздь, от которой по всему посоху змеились лозы, резные листья тускло поблескивали в полумраке трактира. Человек с виноградным посохом был стар, неимоверно стар. Сероватая морщинистая кожа обвисла, длинные седые волосы свисали из-под капюшона, он был больше всего похож на скелет, который завернули в кожу не по размеру. Однако изумрудного цвета балахон старика, подобный покроем тому, который носил в пустыне Табур, был явно новым, сшитым из тяжелого шелка высокого качества, и украшен драгоценными камнями великолепной огранки.