Рэй Брэдбери - Скелет (1)

— Так вот, до сегодняшнего утра я даже не догадывался о его существовании, — сказал мужчина.

Его звали Арни. Он протирал стойки баров и взбивал коктейли.

— Нашел время для открытий, — сказала его жена по имени Лили.

Ее работа по дому состояла в возведении пирамид из окурков во всевозможной таре на протяжении всего дня, затем она относила их на кухню — выбрасывать. После чего принималась за новую пирамиду.

Арни сидел в глубоком зеленом кресле, и дымок его сигареты подрагивал, ибо его рука вела себя так же.

— Я сделал это открытие совершенно неожиданно, — изумленно сказал он.

И так оглядел сверху вниз самого себя, словно каждая часть его тела являла собой редчайшую резьбу по слоновой кости.

— Сегодня утром у меня заболело колено, видишь ли. Я прикоснулся к нему и пощупал.

Его брови при этих словах удивленно взлетели вверх.

— Оказывается, там — кость!

— Она там всегда была, — сказала жена.

— Да, но я-то этого не знал! — воскликнул Арни, у которого горели щеки. — Откуда мне было знать, да и сама кость вызвала странное ощущение. Никогда раньше я такого не испытывал!

— Ты никогда раньше ее не разглядывал, — сказала жена.

— Конечно, разумеется. Так вот, сегодня утром я ее разглядел. Ты выходила в магазин, а я остался один и стал раздумывать.

Он запнулся.

— Послушай, дорогая… можно, — серьезно спросил он ее, глядя на нее в упор. — Можно мне пощупать твое колено?

— Ах, ради бога, — сказала она. — Новый заход. На этот раз под видом специалиста по костям.

— Ты же видишь, что я тебя не разыгрываю, — сказал он, и его руки снова задрожали. — Я хочу убедиться, что все люди так устроены, а не только я один.

— Я устроена так же, — заверила она. — Ну… почти. Может, кое-какие различия все-таки есть, но из-за них не стоит поднимать шума.

— Так или иначе, — и он обрисовал ей картину, обрамленную в монотонную эпическую драму. — Я ощупал свои колени. Затем — лодыжки. Схватился за запястья, плечи, шею, голову! Потом подпрыгнул, как подстреленный! «Боже праведный! — вскричал я. — У меня внутри — скелет! Убери его оттуда! Скелет!»

Жена задумчиво взглянула на него.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — тяжко вздохнул Арни, откидываясь на спинку кресла. — Ты думаешь, я или напился, или сбрендил. Возможно, и то и другое. Мне пришлось пропустить стаканчик. У меня внутри скелет. Мы выходим в мир, улыбаемся людям, беседуем, пожимаем руки, похлопываем по спине, и внутри каждого — скелет. Как в шкафу. Мне подумалось… наши тела — шкафы. В них мы храним кости.

— С какой стати у тебя завелись такие мысли? Странный ты.

— А что я могу поделать? Меня прошиб озноб. Я лег на диван не в силах пошевелиться. Подумал: у меня внутри скелет — из тех штуковин, что висят в замковых застенках, все в паутине, или болтаются на каменных стенах, лязгая на ветру бронзовыми кандалами на запястьях и шеях, как пишут в книжках. И в пустынях они валяются — ободранные, выбеленные, жуткие и костлявые. Боже мой!

— Да, — подтвердила жена.

— Я перепугался. До сих пор напуган. Мы живем себе, ничего не подозревая и не догадываясь, что мы из себя представляем. И вдруг на тебе — рассказик с неожиданной концовкой. Оказывается, во мне сидит мистер Хайд, а может, Франкенштейн.

— Что-то в тебе есть, — заметила жена.

— Наконец, я унял дрожь, чтобы всего себя осмотреть и ощупать.

— Надеюсь, вы будете жить долго и счастливо, — засмеялась жена. — Ты со своим скелетом.

— А-а, прекрати! — отмахнулся он, сверля ее взглядом. — Я ощупал свои ребра. Оказались на месте. Они подобны двум большущим паукам, которые возвышаются над моими легкими и давят на них: сжимают, разжимают. И снова сжимают своими длинными тонкими белыми лапами. О, черт! Я прощупал свою шею. Пощупай свою шею, Лили. Возьмись за шейные позвонки. Вот так. А теперь, не выпуская из пальцев шейные позвонки, запрокинь-ка голову. До упора. Чувствуешь? Что стало с шейными позвонками? Они втянулись куда-то внутрь! Исчезли! Голова ни на что не опирается — одна мякоть!

С горящими зелеными глазами она отдернула пальцы от шеи после эксперимента.

— Ничего страшного! Они все равно где-то там, внутри. Какая разница?

— Я стал проверять на ощупь, как движется челюсть и как работают суставы. Боже мой! Я наоткрывал столько всего! Наш мозг окружает кость. Этому учат в школе, но мы как-то об этом не задумываемся, мало ли чего в учебниках понаписано. А теперь я обнаруживаю, что вокруг моего мозга — кость. Чертов скелет прямо-таки завладел нами! Прибрал к рукам всё мало-мальски важное. Твой мозг, твои легкие, твое сердце! Господь Вседержитель! И тут я снова начал его побаиваться. Единственное, что есть хорошего в человеке, — это то, что на него натянута кожа. Кожа, ее цвет и волосы.

— И немного жирка то тут, то там, — добавила жена, сплющивая сигарету. — Но, Арни, мы бы выглядели ужасно забавно, если состояли бы только из кожи да жира. А на что бы мы опирались?

— Не нужна мне эта опора из готического романа! — неистово вскричал он.

— Я смотрю, ты надолго оседлал этого конька, — сказала она, подходя к нему. — Если честно, Арни, ты еще тот чудак. Вот!

Она уселась ему на колени.

— Мы одинаковые. Все в порядке. Уж какие есть. Это нормально. Такими уж мы созданы. И я на что-то опираюсь, зато это придает мне форму, дорогой. Ты забудешь об этом. Как всегда забываешь. Пугаешься какого-нибудь пустяка — ночного ветра, гор, снега, а теперь и скелета, но ты забываешь, Арни. Это просто. Вот. Хочешь пощупать мою коленную чашечку? Она такая же, как у тебя.

— Можно? — недоверчиво и заторможенно спросил он.

— Конечно, милый, — сказала она. — Конечно.

Он прикоснулся к ее коленной чашечке, словно она была накалена докрасна. Оказалось, что не накалена. А только приятно и тепло сверкает.

Она склонилась к нему, чмокнула в лоб. Взяла сигарету из его дрожащих пальцев, положила в пепельницу. Затем поцеловала его в губы.

Арни обнял ее. Арни стиснул ее в своих объятиях. Последовал затяжной поцелуй, потом еще один.

Он перестал дрожать.

В глубине души она засмеялась и вздохнула с облегчением, смежив веки. Она сделала вид, будто собирается встать и уйти, но он ее удержал и поцеловал. Она снова ласково засмеялась. Она ему что-то доказывала, не зная точно, что именно, но доказывала.

Спустя пару минут ее рука, состоящая из жутковатых белых скелетных костей, вроде тех, что висят в замках, затянутых паутиной, и валяются, выскобленные добела, в знойных пустынях, или шуршат, подвешенные, в шкафах, дотянулась до выключателя и погасила свет.

1944