Джон Варли - Титан. Фея. Демон

Сирокко и Габи тревожило, что вся информация, которой предложила напичкать их Гея, в нормальные человеческие мозги может не влезть. Как ни странно, никаких проблем тут не возникло. Обе женщины даже не почувствовали каких-либо перемен. Когда требовалось что-то узнать, они это бац — и узнавали. Как будто еще в школе учили.

— Ну что, пора топать на холмы? — предложила Габи.

— Не торопись. С Валли больше проблем не будет — он не идиот и свыкнется с неизбежным. Очень скоро они поймут, что с нами куда выгоднее поддерживать добрые отношения.

Но перед уходом я тут еще кое на что хочу посмотреть.

Сирокко готовилась к сильным переживаниям. Переживания действительно нахлынули, но не столь бурно, как она боялась, — и не те, которых она ожидала. Попрощаться с Биллом оказалось и то тяжелее.

Грустно и тихо было у останков «Мастера Кольца». Сирокко и Габи молча по ним прошлись. Порой попадались знакомые места, но чаще всего невозможно было сказать, что раньше представляла собой та или иная исковерканная металлоконструкция.

Серебристая громада тускло поблескивала в изумительном предвечернем свете Гипериона, частично вкопанная в пыльную землю подобно механическому Кинг-Конгу после его падения. На взрытой земле уже успели укорениться травы. В развороченные отсеки пробралась вездесущая лоза. А в самом центре того, что раньше служило Сирокко пультом управления, расцвел единственный желтый цветок.

Сирокко надеялась найти себе что-нибудь на память о прошлой жизни, но, не будучи по натуре стяжательницей, она всегда брала с собой очень мало личных вещей. Немногие фотографии были, конечно же, съедены — вместе с путевым журналом и конвертом с газетными вырезками. Вот бы случайно наткнуться на выпускное университетское кольцо (Сирокко так и видела его там, куда в последний раз положила, — на полочке у койки), но шансов было ничтожно мало.

Невдалеке они вдруг заметили члена команды «Союза». Парень ползал по руинам, то и дело нацеливаясь куда-то камерой и, похоже, щелкая все без разбора. Сирокко сперва решила, что это судовой фотограф, но затем поняла, что занимается он этим в личное время, пользуясь при этом личной камерой. Потом она заметила, как парень что-то подобрал и положил к себе в карман.

— Лет через пятьдесят, — заметила Габи, — здесь даже ржавого болта не останется. — Она задумчиво осмотрелась. — Вон там, по-моему, классная точка для сувенирного киоска. Рядом торгуешь хот-догами и еще какой-нибудь отравой. Черт! Чуть про пленку не забыла! Вон туда влепим киоск. И все — греби капусту лопатой.

— Но ты же не всерьез? А? Ведь не будет такого?

— Ну, тут дело за Геей. Она же сказала, что позволит людям наносить ей визиты. Стало быть — туризм.

— Но цена…

Габи рассмеялась.

— Ты, капитан, все еще во временах «Мастера Кольца» витаешь. Тогда все, что мы могли, — это всемером сюда добраться. Билл говорит, экипаж «Союза» — 200 рыл. Прикинь, как бы тебе лет тридцать назад оторвать концессию на торговлю пленкой на «О’Нейле-1»?

— Я бы сейчас по уши в баксах сидела, — согласилась Сирокко.

— Вот именно. Если есть тут возможность сесть, как ты говоришь, по уши, кто-нибудь непременно сядет. Так почему бы тебе не назначить меня министром по туризму и охране памятников? А то в подмастерья к ведьме мне что-то не очень охота.

Сирокко ухмыльнулась.

— Считай, что ты уже министр. Но только поменьше взяток и протекционизма, ага? Помни, с кем дело имеешь.

С мечтательным видом Габи обвела рукой весь окружающий пейзаж.

— Я уже сейчас все себе представляю. Вон там разместим «Макдональдс» — в классическом античном стиле, разумеется. Справа будет «Кэрролс», слева — «Пицца-Хат». К обычному меню добавим геябургеры и молочные коктейли — из молока Геи, естественно. Рекламные щиты выше пятидесяти метров я ставить не стану. И прослежу, чтобы с неоном не перебрали. Зато тексты будут первоклассные! «Насладитесь зрелищем ангелов!» «Вкусите дыхание божества!» «Одолейте пороги Офиона!» «К ипподрому — сюда! Кентавриные бега! Всего десять баксов за билет!» «Не пропустите»… Мать твою!

И Габи с диким визгом замахала руками. Земля под ней ходила ходуном.

— Черт побери! — завопила она в небо. — Я же шучу! — Потом госпожа министр косо глянула на Сирокко. А та хохотала во всю глотку.

Там, где только что стояла Габи, из-под земли вдруг вылезла рука. Потом показалось лицо и копна разноцветных волос.

Присев рядом, Сирокко и Габи стали стряхивать с титаниды песок. Та все кашляла и отплевывалась. Наконец ей удалось высвободить торс и передние ноги. Помедлив, чтобы собраться с силами, титанида с любопытством посмотрела на женщин.

— Привет, — пропела Волынка. — Вы кто?

Габи встала с колен и протянула руку старой знакомице.

— Ты правда нас не помнишь? — пропела она.

— Что-то припоминаю. Нет, мне точно кажется, что я когда-то вас знала. Вы меня, случайно, вином не поили?

— Было дело, — пропела Габи. — А ты мне потом той же монетой отплатила.

— Давай, Волынка, выбирайся, — пропела Сирокко. — Неплохо бы тебе искупаться.

— Я и тебя помню. Но как это вы так долго стоите и даже ни разу не шлепнетесь?

Сирокко рассмеялась.

— Знаешь, детка, сама диву даюсь.

Три миллиона лет вращалась Гея в своем гордом великолепии.

Некоторые из ее обитателей знали о необъятном космосе вне великого колеса. Задолго до создания ангелов летучие твари влетали в могучие своды ее спиц, выглядывали в верхние ряды окон и так узнали форму богини. Но нигде во тьме не видели они другой такой, как Гея.

Ибо таков был естественный порядок вещей: Богиня была их миром, мир был колесом, а колесо было Геей.

Ревнивой богиней Гею было назвать трудно.

Никому не требовалось ей поклоняться — да никому это и в голову бы не пришло. Гея не требовала ни жертв, ни храмов, ни хвалебных песнопений.

Гея упивалась пьянящими энергиями — теми, что можно найти близ Сатурна. А сестры ее рассеяны были по всей галактике. Богинями были, разумеется, и они — но удаленность в пространстве вызвала к жизни культ Геи. Ее общение с ними растягивалось на столетия — при скорости света. На орбите Урана вращались ее дети. Они также были богами, но это мало что значило. Гея считалась Верховным титаном, Достойнейшей из Достойных.

Гея вовсе не была неким отвлеченным представлением. Ее можно было увидеть. С ней можно было поговорить. Чтобы до нее добраться, требовалось одолеть всего-навсего шестьсот километров по вертикали. Прогулка не из легких, но все же осуществимая. Таким образом, небеса становились достижимыми — для тех, кто отваживался на подобный маршрут. Гея принимала примерно одного визитера в тысячу лет. Молиться было бессмысленно. Гея не могла выслушивать всех в ней живущих, да и желания такого не имела. Она стала бы беседовать только с героями. Ибо она была богиней из крови и сухожилий, чьи кости крепили землю, — богиней с массивными сердцами, извилистыми артериями, — богиней, вскармливавшей народы собственным молоком. Сладким молоко не было, зато его всегда хватало.