Алексей Махров - Встреча с Вождем

Как задумчиво сказал с глазу на глаз Аркадий Викторович:

– Знаете, товарищ полковник, а вы, похоже, во всем правы. Мы перед войной тоже постоянно тренировались, к войне готовились, да. Только тренировались как-то… ну, как сказать? Шаблонно, что ли. И чем все закончилось? Если бы товарищ Сталин не поверил нашей разведке, не отдал приказ выводить войска из ППД в ночь на двадцать второе (при этих словах Бат мысленно хмыкнул), то случилась бы сущая катастрофа… Вот и вы с этими учениями… жестко? Да. Но так и нужно. Верно вы мне тогда сказали, бойцов нужно в бою жалеть, а не в учебе…

Батоныч хотел было напомнить про слова генералиссимуса Суворова, которые тот переиначил на свой лад, но в тот момент решил промолчать, поскольку никакого особого значения это не имело. А ночью ему позвонил Иосиф Виссарионович, и стало не до разговоров…

– Товарищ полковник, разрешите? – Залесский хотел подняться на ноги, но Бат остановил его коротким движением руки.

– Прошу вас, сидите, товарищ подполковник. Остальных это тоже касается, товарищи командиры. Говорите, Аркадий Викторович!

– Судя по доведенной до нас на данный момент обстановке, в ближайшие сутки противник всерьез завязнет на реке Плюсса. Потому предлагаю спланировать наш основной удар из этого района, – он указал остро заточенным карандашом, – в этом направлении. Сами видите, времени на подготовку позиций у гитлеровцев нет, а мы в случае необходимости можем воспользоваться двумя переправами здесь и здесь. В итоге… – Залесский докладывал свои соображения еще минут десять.

С предложенным начштаба планом Батоныч в целом согласился. Но и повторять чужих ошибок не собирался. Своих, впрочем, тоже. И потому в первую очередь озаботился нормальной разведкой – недаром же на заседании штаба ТБрОН присутствовал и командир разведбата. Результат не заставил себя ждать: вернувшиеся разведывательные группы принесли весьма интересную информацию. Залесский оказался прав: немецкое наступление и на самом деле затормозилось в районе реки Луга, столкнувшись с ожесточенным сопротивлением наших частей. Одновременно не менее кровопролитные бои шли под Гдовом и на реке Плюсса. С одной стороны, все это давало Бату немного времени, с другой – окончательно изматывало оборонявшихся, так что тянуть с контрударом не стоило.

Тем более что танковые подразделения Вермахта, как уже упоминалось, на данный момент разрозненны, фронт между ними занимают пехотные, в лучшем случае механизированные дивизии. По большому счету растянутая линия обороны сейчас напоминает туго натянутую марлю, готовую лопнуть в любой момент от решительного удара, а лучше – сразу нескольких, одновременно нанесенных в разных местах. Вот только сил для подобного у РККА не хватает, все уходит на оборону и сдерживание вражеского наступления.

Номера доброго полудесятка вражеских дивизий Бат даже не старался запомнить, прекрасно понимая, что с легкостью прорвет наспех подготовленную линию обороны любой из них. Вот только дальше-то что? Все-таки попытаться замкнуть котел? Замкнет, ни разу не проблема, главное – после удержать. Или провести, вполне в духе того же «Быстроного Хайнца», рейд по вражеским тылам? А отчего бы, собственно, и нет? Риск? Так он всегда есть. Зато, если все удастся, будет фрицам сюрпризец. Наверняка ничего подобного они от русских не ожидают. Инерция мышления – она такая, знаете ли, инерция. Привыкли к тому, что большевики сражаются пусть и героически, но в основном в обороне, а если и решаются на контрудар, то, как правило, без особого стратегического успеха. Пора бы и проучить. Самое время… Да и товарищ Сталин против не будет (когда узнает, разумеется) – поставленную задачу-то Батоныч выполнит в первую очередь, а уж остальное – сугубая импровизация…

– Товарищи командиры, – мысленно взвесив все pro et contra [62] За и против ( лат .). , обратился он к офицерам своего штаба. Именно «офицерам», поскольку про себя так их и называл – название «командиры» ему все-таки не нравилось. Скорее б уж Виссарионыч погоны и прежнее обращение вернул.

– Предлагаю разделить нашу операцию… – полковник в последний раз взглянул на исчерканную карандашными пометками карту, – под кодовым именем «Спираль» на два этапа. Первым этапом мы, нанеся сходящиеся удары вот с этих направлений, берем прорвавшие нашу оборону гитлеровские войска в классический «котел». Но на этом не останавливаемся, поскольку от нас ожидают именно подобного. Горловину вполне удержит пехота при помощи наших «соседей», привлекать которых к контрудару считаю нецелесообразным. Люди измотаны несколькими днями оборонительных боев, у них значительные потери в бронетехнике и артиллерии, проблемы с боепитанием. Мы же продолжим развивать наступление вот в этом направлении. Тем самым громим тылы противника, где нас определенно не ждут, и выходим вот в эту точку. – Бат указал на карте.

– Рискованно, – задумчиво пробормотал Залесский, быстро переглянувшись с заместителем. – Но если постоянно поддерживать темп и натиск, вполне осуществимо.

– Осуществимо, даже не сомневайтесь, товарищ подполковник, – хмыкнул Владимир Петрович. – Но самое главное – повторюсь – фрицы от нас ничего подобного не ожидают, в этом я абсолютно убежден. Поставьте себя на место противника. Они уже привыкли к победам, пусть трудным, с огромными потерями, не сравнимыми с Польской или Французской кампаниями, но победам. Да, их хваленый «Блицкриг» буксует по всем фронтам и уже никогда не завершится в условленные сроки. Да он вообще не осуществится, в этом ни у кого из серьезных аналитиков – в том числе С ТОЙ СТОРОНЫ – нет ни малейших сомнений. Согласны, товарищи?

– Так точно, товарищ полковник.

– Вот на этом их и стоит подловить. Фашисты – крайне опасный противник, но во многом их победы основаны как раз на неком шаблоне, по которому они и привыкли воевать.

Самому Бату куда привычнее было называть врага «гитлеровцами». Но в этом времени пока что более распространенным был именно этот термин. О разнице же между фашизмом и, собственно, нацизмом и вовсе мало кто знал.

– Все же рискованно… – повторил, хмуря лоб, начальник штаба. Остальные пока молчали, не спеша лезть с предложениями или спорить.

– Рискованно, не спорю, – покладисто согласился Батоныч. – К сожалению, все мы знаем, что наш противник умеет не только прекрасно маневрировать войсками. Очень хорошо умеет, увы. Особенно имея в рукаве свой излюбленный козырь в виде авиаподдержки. Но тут их тоже ждет сюрприз, о котором я расскажу несколько позже. С другой стороны, нужно помнить и еще кое-что, я ведь не зря про шаблон сказал: импровизация в условиях внезапно изменившейся тактической обстановки – самое слабое место немецкого командования, начиная от роты и выше! И мы просто обязаны этим воспользоваться. Но самое же главное в том, что нам пришла пора показать, что и мы тоже научились воевать иначе. Лучше, неожиданней, умнее.