Алексей Барон - Эпсилон Эридана. Те, кто старше нас

Конечно, каждый из нас был своеобразен, но и в чем-то похож на остальных. Разброс вкусов не мог оказаться большим, Кронос отсек крайности. Экипаж станции состоял из умных и приятных людей, красивых преимущественно в классическом понимании слова.

Это давало повод одному насмешнику, не буду приводить его имени, обвинять общество в «раболепии перед эстетикой рабовладения» и называть вкусы большинства лиофилизированными, то есть подвергшимися вакуумной сушке.

Сам же насмешник считал индивидуальность важнее соответствия канонам и принципиально не менял облика, отказываясь избавиться даже от природной плеши. Не буду приводить его имени.

Взбегая по ступенькам, я поклялся не разыскивать Мод. И в меру сил танцевал, в меру способностей шутил, вдыхал ароматы, пробовал терпкие вина. Топил себя в блесткой атмосфере праздника.

Но с собой я хитрил, точно зная, что долго не вытяну. И вскоре начал ее высматривать, сначала — украдкой, поверх бокала, затем — вполне откровенно, чуть ли не озираясь.

Пришла Оксана. Она выглядела отдохнувшей, но держалась не вполне уверенно. Галантные кавалеры наперебой бросились ее развлекать.

— Пригласи, — строго сказала Зара.

Я попробовал увильнуть:

— Там и без меня очередь.

— Делай, что говорят.

Зару нельзя назвать умной. Она мудрая. И подозреваю, что от рождения. Вообще ей лучше не сопротивляться, только хуже будет.

Выпал медленный танец.

— Оксана?

— Да, Серж, да.

Мне нравились ее голос, фигура, ее грусть, нежные прикосновения и, конечно же, ее духи. Было странно, что у такой привлекательной дамы все еще не появился избранник. Так размышлял я, танцуя. Но как ни приятны объятия, время от времени нужно что-то говорить. В противном случае нетрудно упасть в глазах.

— Признаться, сначала я не поверил в Сумитомову затею, — сказал я. — А у него все получается хорошо.

— Кроме прыжков в воду, — улыбнулась Оксана.

Она повернула пушистую головку.

— Да, очень мило. На поверхности.

— А в глубине?

— В глубине? В глубине нас лихорадит.

Меня поразило, что столь молодая женщина, считанные недели пробывшая среди нас, так точно понимает ситуацию.

— Ничего, пройдет, — бодро сказал я. — Не думал, что Сумитомо такой психолог.

— Сумитомо? Серж, ты всегда будешь видеть его таким, каким он захочет выглядеть.

— Демон, что ли?

— Нет, грамотный губернатор.

— Тогда я — зеленый мальчик.

Оксана улыбнулась:

— В чем-то — да. Но в тебе дремлет другая сила.

— Другая?

Оксана неожиданно расстроилась:

— Кошмарное слово…

— Что ты хочешь сказать? — не понял я.

— Пустяки, оставим это. Скажи, у тебя бывал К-инсайт?

— Пренепременно.

— И ты так спокойно об этом говоришь?

— Приходится. Впрочем, как следует мне еще не перепало. Так, уроки естествознания. Я слышал, ты перевоплотилась в героиню феодальной войны?

— Да. Ее сожгли на костре.

— Вот как…

— Неужели люди были такими? Удивительно.

— Для меня удивительно, что люди перестали быть такими, — сказал я. И мрачно добавил: — Не все, конечно.

Оксана снова улыбнулась:

— Не переживай. Все у тебя будет в порядке. Некоторое время.

— Спасибо.

— За что?

— Ты так дружески это сказала.

— Тебе не хватает дружбы?

— А кому ее хватает?

— Это верно. Серж, среди твоих предков много славян?

— Попадались настойчиво.

— Забавно. Я это чувствую.

— Что?

— Это. Серж, ты мог бы меня поцеловать?

— ЭТО мое любимое занятие, — сказал я, смеясь.

И поцеловал ее в ушко. Какой может быть бал без ЭТОГО?

— Ах нет, не то, не то. Другая…

С неожиданной силой она оттолкнула меня, и убежала, порывистая. Я даже не успел сгруппироваться.

— Мастодонт, — сказала Зара. — Робот с отключенными датчиками.

— Вовсе нет, — возразил я со всем возможным достоинством. — Ногтю $ар1еш я. Человек Мудрый.

— Был бы лучше Homo habilis, прямоходящий! Человеком Умелым. Кто же начинает сразу с эрогенных зон?!

И она перечеркнула меня взглядом разгневанной цыганки. Где-то на уровне пояса.

Интересно, с каких еще зон должен начинать мужчина? У женщин столько ахиллесовых пяток… Живучий все же парень Абдид.

Тут мелькнула наконец Мод. В открытом вечернем платье, с классической прической начала девятнадцатого столетия. Она опиралась на мощную длань вездесущего Круклиса.

Великий ученый горячо ее в чем-то убеждал. На этот раз он тоже был в белом, но не только в носках. Когда хотел, умел предстать импозантно. И смокинг сидит прекрасно, и осанка откуда-то появляется, вот только гвоздика в петлице придавала его виду несколько мелодраматический оттенок. На мой пристрастный взгляд, конечно.

Не прерывая беседы, эта оч-чень приличная пара скрылась за колонной дорического ордера. А я, как выражаются фехтовальщики, получил укол. Так себе, мелкий уколишко.

— Ты меня слушаешь или нет?!

— Да-да. И очень почтительно.

— Тогда говори!

— Какой у меня может быть ответ… — промямлил я с умным лицом.

Но Зару это устроило.

— Уже лучше. Нечто похожее на речь мужчины. Ничего тебя не убудет. Слишком уж ты здоров.

— Это как посмотреть.

— Не юли, сапиенс. У каждого есть долг перед ближним.

Возмутительно, сколько хлопот доставляет человеку покладистый характер.

— Итак? — наседала Зара.

— Сдаюсь.

— Да ты не мне, не мне сдавайся, мученик.

— Понятное дело. Чай, не самоубийца.

— Ты? Да ни в коем случае. Стой! Куда?

Она поймала меня за фалды.

— Ох! Что еще?

— А где энтузиазм? — не унималась несносная. — Не вижу энтузиазму.

— Зарочка, — взмолился я, — аппетит приходит во время еды, насколько я знаю гастроэнтерологию.

— Большой аппетит?

— Ох!

— Так я и думала. Шляпа ты, Серж.

— В каком смысле?

Зара фыркнула:

— В смысле головного убора.

А во время еды напротив меня оказалась Мод. Я с изумлением заметил, что она краснеет. Возможно, мой одеколон понравился.

— На тупиц рассчитано, — бубнил Круклис, развешивая на себе салфетку, белую и необъятную, что зимнее поле. — Серж, ты зябликов видел?

— Да.

Наш птицелов даже вазу переставил. Чтоб лучше меня видеть.

— Когда?

— Лет шестьдесят назад. Впрочем, нет, шестьдесят пять. Круклис откинулся на спинку стула и высокомерно поправил салфетку.

— Если опять встретишь, будь добр, не спеши вызывать уборщика.

Я перестал жевать.

— Откуда знаешь?

— От уборщика, откуда еще. Мод, видите ли, этот сапиенс наткнулся на материальные следы зябликов и не придумал ничего лучшего, как их уничтожить. Гигиенист!

— Серж, в самом деле? — удивилась Мод.

— В ту ночь я мог ошибиться… — мстительно начал я.

И Мод вновь порозовела.

— …но арбайтер? Не понимаю.