Роман Суржиков - Без помощи вашей

Найти труп лекаря оказалось нетрудно. Стараясь не смотреть на тело, Эрвин перерыл его вещи и раздобыл кожаный сундучок. Внутри нашел несколько острых ножей различного размера, кривую иглу с нитью, моток белой материи, пару щипцов-зажимов, клещи для удаления зубов, несколько склянок со снадобьями и беличью кисточку для нанесения мази. В своем багаже взял ордж, миску и кружку, бурдюк с водой, запасной кинжал. Приготовления сделаны.

Эрвин щедро хлебнул орджа. Благословенное хвойное пойло! Выпил столько, что в ушах зашумело, а голова слегка закружилась. Потом расстегнул ремень и оторвал тряпицу от раны. Выступила темная густая кровь. Не хлынула, а только просочилась, как смола на дереве. Свернулась за ночь и перекрыла узкий ножевой разрез. Что ж, тем лучше – нет риска истечь кровью. Дышать, правда, трудно: скопившаяся в грудине кровь давит на легкое… Ну, неважно. Трудно, но можно же. Хватило сил даже выбраться из ложа!

А вот то, что предстоит теперь, будет не очень-то приятно.

– Светлая Агата, помоги мне. Позволь задержаться в подлунном мире, ради славы нашего рода и мести нашим врагам. Дай мне сил, чтобы выжить. О большем не прошу.

Эрвин наклонил горлышко бурдюка и тонкой струйкой пролил в рану ордж. Боль резанула по ребрам, но терпимая – слабее той, что пылала ночью. Он ожидал, будет хуже. Возможно, ордж не добрался в самую глубину.

Следующий шаг – снадобье. В лекарском сундучке имелось полдюжины разных мазей. Эрвин знал, что чуть ли не каждый воин берет в поход склянку снадобья, и у каждого оно – свое, особенное. Фамильный секрет, мазь прабабушки-знахарки, рецепт, взятый из ученых книг, или подсмотренный у столичного лекаря, или даже – древнее средство Ханны-целительницы… Огромное разнообразие смесей наводило на неприятный вывод: надежного снадобья от гнилой крови не знал никто. Лекари обрабатывали раны бойцов то соком папоротника, то козлиной мочой, то хвойной эссенцией, то смесью золы и патоки. Иногда рана заживала – кто знает, было ли тому причиной целебное средство или крепкое тело воина, или сила молитвы.

Эрвин открыл первую попавшуюся склянку. Снадобье имело коричневый цвет и отвратительно смердело. Ориджин поспешно заткнул склянку и открыл другую. Здесь оказалось нечто желтовато-бледное, похожее на гной. Нет… Третья мазь была маслянисто-жидкой и пахла апельсином. Уже лучше. Эрвин глубоко вдохнул, чтобы края раны разошлись, смочил кисточку в снадобье и провел по ране. Что ж, и это оказалось терпимо. Он даже испытал нечто вроде гордости. Не так уж и больно, не так страшно.

Кто-то внутри него нашептывал, что рану следовало обработать глубже. Нож вошел в тело дюйма на три… Но почти весь разрез заполнен свернувшейся кровью, что уж делать? Теперь до дна не доберешься.

Покончив со снадобьем, Эрвин тоскливо посмотрел на кривую иглу. Кто-то внутри него шепнул, что рану нужно зашить. Эрвин представил себе, как вонзает в собственную плоть это мерзкое острие, протягивает сквозь кожу нить… и велел кому-то умолкнуть. Кинжал был остер, рана – узка, кровь почти не течет. Достаточно просто перевязать, что он и сделал.

Проверил собранные вещи: лекарский сундучок, кинжал, арбалет с болтами, вода – это не подлежит сомнению. Еда: сухари, сыр, вяленая оленина. От меча или шпаги пришлось отказаться: вряд ли удастся дотащить до ручья увесистую железку. Мешок еды вкупе с арбалетом уже казался неподъемным. Одежда – это важно. Сейчас тепло, но погода может перемениться, может и пойти дождь. Эрвин взял пару сорочек, плащ и самое легкое из одеял. Кое-как запихал все в мешок, закинул за плечо, пристроил кинжал на пояс, как вдруг подумал о бумаге и чернилах. «Напиши все, ты понял?.. Их было тридцать, они – люди Короны…»

Нет. Эрвин покачал головой и отказался от письменных принадлежностей. Взять чернила и перо означало допустить мысль, что он, Эрвин, последует совету Теобарта и окончит жизнь, вогнав болт в собственную голову. Нет уж. Ни за что!

Он двинулся в путь.

Хорошо, что дорога шла вниз по холму. Не так уж и сложно идти. Конечно, дыхание сбивается, в голове шумит, ноги наливются тяжестью и еле сгибаются. Но идти-то все-таки можно! Даже сложно поверить. Люди с ножевым ранением в грудь не ходят, а лежат на носилках и торопливо прощаются с жизнью. Я – особенный? – подумал тогда Эрвин. Любимчик Светлой Агаты! Она не дала Луису попасть в сердце. Она дала мне сил остановить кровь и выбраться из ложа. Она поможет добраться до ручья и пошлет скорейшее выздоровление. Никто не поверит, что я справился с таким. Тьма, я бы и сам не поверил!..

Эрвин прошел шагов двести. Деревья сомкнулись за спиной и отгородили его от ужаса, оставшегося в лагере. В тот же миг силы исчезли. Он налетел на торчащий корень, упал – и не смог подняться. Не помощь Праматери, а ужас держал его на ногах, заставлял сердце отчаянно биться, перекачивал кровь, приводил в движение мускулы и мысли. Страх исчерпался, с ним отхлынула жизнь.

Эрвин забыл об Агате, и о ручье, и о том, чтобы пытаться встать на ноги. Осталась единственная забота: сохранить сознание и доползти до ближайшего укрытия. Он увидел землянку дикарей – одну из тех, на которые отряд набрел вчера. В ней не будет ни воды, ни пищи, ни солнечного света, но это теперь было совершенно не важно. С минуты на минуту остатки сознания улетучатся, он провалится в небытие и достанется волкам.

Эрвин успел заползти в нору и задвинуть за собой входной щит прежде, чем лишился чувств.

Считай, снова повезло.

По неопытности Полли перестаралась с парфюмом. Хармон Паула успел позабыть свою давешнюю задумку, как тут она сработала с неожиданным успехом.

Перед ужином торговец сообщил своим людям, что солтаунский покупатель назначил за товар слишком низкую цену, и теперь придется отправится в Лабелин, к барону Деррилу. Это известие никому не доставило удовольствия, одна лишь Полли лучилась радостью, рассказывала о чудесной лодочной прогулке с Джоакином на закате прошлого дня. «Ничего нет лучше моря», – не раз говаривал Джоакин, и девушка была с ним полностью согласна. Облако ванильного аромата распространялось вокруг Полли.

Доксет был навеселе и ничего не заметил. Сара чихнула. Снайп наморщил нос. Луиза спросила:

– Неужто парфюм?

– Мне подарил хозяин, – Полли смущенно улыбнулась в его сторону.

– Хармон Паула, – укоризненно глянула на торговца Луиза, – надо было послабее настойку взять. Эта слишком уж забористая.

– А по мне, так ничего, – сказал Вихорь. – Коли одежа нестирана, отлично вонь перешибает.

– Ты здесь один в вонючей одеже ходишь, – фыркнула Луиза.