Роман Суржиков - Без помощи вашей

– И это бросает тень на императора? Почему, милорд?

– Потому, что владыка – единственный человек во всем мире, кому Предметы нужны не для важности и статуса. Император использует их для иной цели: он исследует Предметы, чтобы заставить говорить. Для этого сгодятся и неучтенные Предметы – любые. Лишь бы много. Владыка Адриан уникален: только он может получить пользу от секретного Дара! Никто другой!

Джемис размышлял несколько минут, отблески огня бегали по хмурому лицу.

– А механик Луис, милорд? В чем его роль? Он должен был убить вас, чтобы отряд повернул назад и не достиг Дара? Не легче ли было императору вовсе запретить эксплораду?

– Луис не знал, что мы придем к Дару, и владыка не знал. Наша находка – печальная случайность, до крайности невезучее везенье. Никто не ожидал, что мы вообще перейдем Реку – этого не было в изначальных планах. И уж точно нельзя было предположить, что спотовские охотники приведут нас именно в эту часть Реки. Позволяя эксплораду, Адриан не рисковал: шанс, что мы найдем Дар, был ничтожен. И владыка разрешил это дурное предприятие, тем более, что оно давало ему хорошую возможность: расправиться со мной, не ссорясь с Домом Ориджин. Конфликт с Севером пришелся бы Короне очень некстати – в преддверии-то реформ! Так что некий лорд Эрвин Ориджин должен был умереть вдали от обжитых земель, да еще таким способом, чтобы это сошло за несчастный случай. Зная лорда Эрвина легко понять, что это – несложная задача.

– Чем вы навредили владыке, милорд?

– Был один план… и один разговор…

Эрвин помедлил, не зная, в какой мере следует откровенничать с Джемисом. Тот уловил его сомнения:

– Мне необязательно это знать, милорд.

– Лучше, чтобы вы знали, – решил Эрвин. – Изо множества сил и союзов, пытавшихся продать владыке свою поддержку в будущих реформах, только две были достаточно весомыми, чтобы обеспечить безоговорочный успех: коалиция герцога Айдена Альмера и другая – созданная мною.

– Вы соперничали с герцогом Альмера?.. – Джемис уважительно покачал головой.

– Не просто соперничал – мой союз был сильнее, надежнее и стратегически выгоднее для Короны. Однако владыка не мог заключить договора одновременно с нами двумя: слишком расходились наши дороги. Императору пришлось выбирать. Айден назначил цену: брак владыки с леди Аланис. Моя цена была иной – состояла из ряда уступок, оказанных разным Великим Домам.

– И владыка выбрал благородную красавицу Аланис.

Эрвин поморщился.

– В вашей формулировке выбор выглядит очевидным. Как бы даже глупо, что я предложил нечто иное. Но вы не знаете Аланис и не знакомы с ее отцом. Эти двое способны если не взнуздать императора, то, по меньшей мере, стреножить. Их власть после брака сравнялась бы со властью Адриана. Я был уверен, что император выберет мое предложение. Но ошибся.

– Зачем убийство? Почему Адриан просто вам не отказал?

– Я совершил глупость… – лорд опустил глаза. – Наверное, вас это не удивляет – за время эксплорады я сделал дюжину глупостей. Но та была иного рода – не из тех, которые я могу себе простить. В разговоре с императором я употребил неправильное слово. Всего одно, но достаточное, чтобы он сделал скверные выводы. Адриан принял мое предложение за шантаж. Я был в силах уничтожить коалицию Айдена Альмера и дал это понять владыке. А когда император решил положиться на Айдена, то вышло, что я стал ему опасен. Тогда и появился на сцене нелепый механик Луис Мария.

Эрвин перевел дух.

Джемис вынул из костра палку, горящую с одного конца, долго смотрел, как огонь лижет и обугливает дерево.

– Все, что вы сказали сегодня, – это плохое знание, милорд. Опасное, как змеиный яд. Я не представлял бы, что делать с таким знанием.

– И я не представляю.

– Заседание Палаты будет в сентябре, милорд?

– Верно.

– Мы могли бы с вами задержаться на месяц… например, в Споте. Вернулись бы к началу октября, когда реформы вступят в силу. Владыке не будет смысла преследовать вас. Вы сохраните тайну Дара, а Адриан…

– Пощадит меня?

– Ну… нечто в этом роде.

– Вы уже знаете меня, Джемис. Как по-вашему: я соглашусь на это? Смолчать и стерпеть в обмен на пощаду?

– Не согласитесь, милорд.

– Тогда зачем предлагаете?

– Извините, милорд. Я просто не знаю, что можно сделать. Император…

Джемис осекся. Эрвин продолжил:

– Хотите сказать, на стороне владыки и сила, и власть, и закон? Мы бессильны и бесправны перед ним, как пес перед хозяином? Вы об этом, верно?

– Да, милорд.

– Как ни странно, вы сами подсказали мне одну идею… не сейчас, несколько раньше – на болоте… она не идет из головы.

– Какую идею?

– Пока я промолчу об этом. Мы начнем с малого, и нам очень поможет Стрелец.

– Мой пес?

– Ведь он умеет ходить по следу?

– Конечно, милорд.

– Я хочу найти людей, что напали на нас. Уверен, они все еще здесь, за Рекой.

Джемис оскалился, обнаружив некое сходство с волком.

– Хорошая мысль, милорд. Вот только их будет больше тридцати, а нас – двое.

Эрвин усмехнулся:

– Нас – один с четвертью. Я и здоровый считался разве что за половину кайра, а теперь – того меньше. Но мы сможем подстеречь и захватить одного из них. Узнаем о них все, что можно узнать. А также добудем доказательство для моего отца и всех, кто пожелает усомниться в наших словах.

– Когда выступаем, милорд?

Эрвин встал, вынул меч и сделал несколько взмахов. Рубанул сосну – клинок глубоко вошел в древесину.

– Я больше не задыхаюсь, когда приходится пройтись или поднять тяжесть. Если потребуется, смогу и бежать. Когда целюсь, арбалет не пляшет в руках. Меня не клонит в сон раньше заката, и главное: я мыслю совершенно ясно. Больше ждать нечего. Завтра двинемся в путь.

Джоакин Ив Ханна восседал в станционном трактире – том самом, откуда хорошо видятся рельсовые пути. Эль был здесь неприятно дорог, а за миску гуляша содрали целых пол-агатки, но это не волновало Джоакина. Его карманы были полны серебра: после кольчуги и сапог от Хармоновых десяти эфесов осталась еще немалая сдача.

Джоакин справился на станции и узнал, что завтра отходит поезд в Алеридан. Билет стоил несусветных денег: три елены за проезд вторым классом, и еще елена – за перевоз кобылы. Лошадь едет поездом – смех, да и только! Как она, любопытно, будет ехать: вдоль вагона или поперек? Станет ли по сторонам глазеть? Бедная животина еще, глядишь, и умом тронется: вроде, ногами стоит на месте, а движется так, будто скачет галопом!

Парень долго колебался, но почти уже решился распрощаться с большей половиной своих монет и прокатиться во чреве искрового чудовища. В конце концов, если в Алеридане его ждет слава, то прибыть туда нужно красиво!