Валерий Брусков - Гоморра

Ответ Олега буквально потряс. При таких масштабах пожара основной кислород атмосферы планеты мог выгореть всего лишь за три недели! Его содержание уверенно снижалось более чем на процент в сутки!

Рощин нажал кнопку тревоги, призывая всех к вниманию.

— Коллеги, есть экстренное и важное сообщение! Это безоговорочная экологическая катастрофа! Через две недели кислород сгорит здесь наполовину, а через три его почти не останется для полноценной жизни на планете! В нашем распоряжении сутки, максимум — двое! Пожар нужно побыстрее гасить, и начинать следует не позднее этого срока! Иначе мы опоздаем, и начнутся необратимые процессы в атмосфере, которые закончатся парниковым эффектом и гибелью здесь всего живого!

Энтони включил бортовой радиопередатчик связи с базовым Кораблём, заждавшимся на высокой орбите вестей с поверхности планеты.

— Макс, у нас тут возникли окончательные подозрения, что это акт сожжения или самосожжения. В общем-то, с самого начала было ясно, что всё, происходящее здесь, очень плохо кончится, но оказалось, что коллапс произойдёт гораздо раньше, чем мы это себе представляли.

— Что вы предлагаете?

— Если мы не вмешаемся прямо сейчас, жизнь на планете погибнет в ближайшее время! Разумеется, если она ещё существует! И конкретно вам лучше не затягивать с началом спасательных мероприятий! А мы пока займёмся разведкой. Не волнуйтесь, мы не будем приближаться к пожару ближе, чем на пятьдесят километров…

Максимилиан активировал селекторную связь Корабля.

— Внимание!!! Внимание!!! Приступаем к экстренному тушению пожара на планете!!! Всем службам — режим номер один!!! Подготовить вакуумные бомбы к массированному залпу!!! Готовность — шестьдесят минут!!! Начало обратного отсчёта времени!!!

Энтони запихнул Рощина в первый же вездеход. Мало того, тот был ещё и первым в списке! Тут явно чувствовала командирская рука Макса. Ему, видимо, очень хотелось, чтобы Рощин был на самом острие событий.

…Двадцати-тонная почти плоская машина съехала по наклонному пандусу бота, и, решительно взревев мощными двигателем и уродуя широкими гусеницами уже и без того изувеченный вывороченными корягами грунт, тяжело двинулась туда, где Рощин и ещё несколько человек непосредственно перед посадкой заметили что-то похожее на деревянную избушку.

В тесной кабине вездеходе сидели шестеро. Машину вёл многоопытный Вальтер Циммерман. Он, как всегда, делал это весьма мастерски, и настолько лихо, что иногда вездеход от возмущения даже пытался перевернуться.

Вокруг не было ничего нового. Коряги, брошенные стволы деревьев… И жуткое множество следов от колёсных повозок, на которых всё это, по-видимому, доставлялось к будущему сверх-костру. Сильный ветер поднимал оставшийся мусор вместе с пылью вверх, и гнал его туда, где за горами полыхало гигантское пламя. Видимость из-за дыма и пыли была очень плохой, поэтому шли в основном на радаре.

— Вижу!!! — вдруг вскрикнул Буденброк. — Дом!!!

Все привстали из своих кресел, чтобы видеть его экран.

Да, при определённой доле фантазии это можно было бы назвать и домом. Низкое, приземистое строение о четырёх стенах, сложенное из почти неочищенных брёвен. Два круглых, не заделанных рамами проёма — окна на большой стене. Крыша у строения отсутствовала. Или её не было с самого начала, или просто хорошо поработал ветер.

Дом посреди хаоса был довольно велик. Метров десять в длину, и метра четыре в ширину. Вездеход объехал его в поисках входной двери.

Двери не оказалось, но под одну из глухих стен вела широкая нора. И окна были лишь с одной стороны дома. С подветренной.

Циммерман подогнал вездеход к одному из этих окон, максимально выдвинул перископ, и сунул его в тёмный проём.

Они ничего не увидели: в доме было слишком темно.

Циммерман включил прожектор.

Кто-то ахнул.

…Это был не дом, это был гигантский колодец. Глубоко-глубоко вниз вело бесчисленное переплетение идущих от стены к стене лестниц, которые начинались непосредственно от норы — входа. Лестниц было так много, что о том, далеко ли до дна колодца, и что там находится, можно было только лишь негарантированно догадываться.

Циммерман повертел перископом.

Крыша у здания всё-таки была. Мощная, тоже бревенчатая; она прикрывала сверху этот дом — колодец непонятного назначения.

— Ну, так что мы все об этом думаем?.. — спросил Циммерман, отогнав вездеход подальше от дома и повернувшись вместе с креслом ко всем остальным членам экипажа.

— Мы думаем, что туда придётся лезть. Но мы ещё не решили, кому именно. — Рощин решил пойти на поводу у масс. — И, если вы не против, одним из них буду я.

Циммерман окинул взглядом кабину вездехода.

— Ещё добровольцы есть?..

Добровольцы, несомненно, были, но они с уважением относились к первому. А вторым по уставу был Вальтер, заменить которого можно было только по его собственному распоряжению.

— Хорошо! — сказал Вальтер. — Меня радует ваш энтузиазм. Я сейчас опять подгоню машину поближе к дыре, и мы с Рощиным отправимся в местный Ад! Цилле остаётся в вездеходе за меня! Думаю, шести часов на всё нам с Олегом должно хватить, но если по истечении этого времени мы не вернёмся, решайте, сами что делать дальше. Я не настаиваю на спасательной операции; ваши действия пусть будут диктовать обстоятельства.

Циммерман подвёл вездеход к так называемому входу. Вальтер надел, загерметизировав, шлем, и полез в шлюзовую камеру. Рощин, тоже нахлобучив на голову свой шлем, помахал рукой оставшимся, и нырнул вслед за ним…

…Первый залп состоял из шести тысяч вакуумных микро-бомб: по тысяче на каждый из лучей креста, и две — на его сердцевину. По расчётам, этого было вполне достаточно для того, чтобы ослабить катастрофические последствия пожара на несколько порядков. Оставшиеся после атаки крупные очаги горения предполагалось уничтожать уже индивидуально.

Шесть контейнеров с кассетными боеголовками ушли к планете. На главном экране Корабля высвечивались цифры непрерывно меняющегося расстояния между бомбами и планетой.

…Пять тысяч километров до целей! Четыре тысячи километров! Две тысячи километров! Тысяча! Контейнеры шли на предельных перегрузках. Четыреста километров! Двести! Сто…

Уже произошло разделение кассет, и каждая из бомб стремительно неслась к лишь ей одной предназначенной точке губительного огня. Они теперь летели с пониженной скоростью около километра в секунду, чтобы преждевременно не разрушиться от высоких температур при столкновении с атмосферой планеты.

…Крест на экране потерял свою чёткость, на нём появились тёмные пятна — разрывы. Бомбы взрывались одна за другой, создавая в точках взрывов почти полный вакуум, который мгновенно засасывал в себя воздух из окружающего пространства, и, уплотнив его до чудовищного давления в эпицентре, потом разбрасывал в ещё более мощном взрыве.