Владимир Колотенко - Прикованные к тени

- Мы вас мумифицируем.

- Как Ленина? - Брежнев хмыкнул и задержал дыхание.

- Как фараона, - уточнил Жора.

Наш подопечный глубоко вдохнул, улыбнулся и сказал:

- На хрена мне ваше бессмертие? Я просто хочу немного пожить. Мне уже трудно дышать...

Наш последний довод - клонирование - вождь отверг.

- На прошлой неделе под колесами автомобиля, - сказал он, - погиб мой кот, умница и красавец. Это знак. Когда на меня было совершено покушение со стрельбой, он сидел на моих коленях. Две обоймы были выпущены в Берегового. Чтобы знал, как носить мои брови. Тогда кот меня спас. А сейчас - некому...

Все были наслышаны о черном коте, которого подарил Брежневу Далай-лама. Говорили, что вождь нелегко пережил смерть любимца.

- Так что ни хрена у вас не получится, братцы-кролики вы мои, - обреченно заключил он.

- Есть еще один надежный способ, - сказал Жора, - золотой эликсир даосцев в нашей модификации. Вообще-то от смерти уйти нетрудно, гораздо труднее...

Брежнев, скривившись, молчал, Жора тоже ждал. С нами работал китаец Ши-Ханг Ти - представитель Ассоциации верующих даосов. Он знал секрет напитка бессмертия, но разговорить его и вызвать на откровенность нам так и не удалось. Кое-что мы, конечно, у него выведали и, возможно, Жора хотел этим соблазнить Брежнева.

- Ну, - сказал, наконец, вождь, понукая Жору к дальнейшему рассказу.

- В одном из даосских монастырей, - издалека начал Жора, - жил старец Сунь Мин, возраст которого превышал пятьсот лет.

Знаменитые брови Брежнева заметно поползли вверх, он медленно повернул голову и, выпрямившись в спине, свысока посмотрел на говорящего.

- Ну? - повторил он снова.

- Этот Сунь Мин, - продолжал Жора, - долгое время жил на восточных островах вместе с гениями, владевшими секретом этого напитка...

- Не тяни, кхм-кхм, кота за хвост, - сказал Брежнев, привычно покашливая.

- В его состав входит девятьсот девяносто девять ингредиентов....

- Чего входит?

- БАВ, - пояснил Жора, - биологически активных соединений.

- Точно активных?

Жора кивнул.

- Ну?..

- В его состав входят киноварь, мышьяк...

- Ты хочешь отравить меня, как Наполеона?

- В гомеопатических дозах, - пояснил Жора еще раз, - минимум миниморум.

- Скажи по-русски.

- Киноварь, мышьяк, толченый алмаз, сперма девственника, - перечислял Жора, - мумие, ладан, мускус, рог единорога, маточковое молочко...

- И что, эта сперма и рог помогут мне... эта... ну... сам понимаешь...

- Еще как! - сказал Жора. - Кин-тан способен не только...

И тут я услышал от Жоры такой рекламный спич о «золотом эликсире» кин-тан, который не снился ни одной западной фармфирме.

- И все это замешивается на талой воде, добытой с высочайших горных вершин. Нужно только...

- Хорошо, - перебил Жору Брежнев, - давай свою сперму с рогами и алмазами. Попробуем еще и эту кашу, - напоследок он сплюнул. - Я уже столько вашего говна переел, что мне ничего не страшно.

Леонид Ильич с минуту постоял в задумчивости, затем подошел к Жоре, обнял его и неожиданно проговорил:

- Не, кхм-кхм, ешь сам свое говно.

- От смерти уйти нетрудно, - повторил Жора, - гораздо труднее...

- Ешь, ешь, - перебил его Брежнев, - кхм, сам, сам...

На этом наш разговор и закончился. Мы ушли от Брежнева не солоно хлебавши.

- Что «гораздо труднее»? - спросил я, когда мы брели к машине.

- Гораздо труднее, - сказал Жора, - уйти от нравственной порчи, вот что!

В тот день Жора был зол, как раненный вепрь, - о него можно было зажигать спички. Я прежде никогда не видел его таким разъяренным.

- Понимаешь, - говорю я, - чему только не учат людей, наполняют черепа всякой всячиной, образовывают, но...

- Понимаю.

Я смотрю на нее.

- Правда?

Она кивает.

- Но все эти знания только уводят людей от истины, верно?

Она кивает.

- Люди в растерянности: они не знают, где они, кто они, зачем?..

- Да, верно.

- Они говорят и думают на английском, немецком, французском, русском, на иврите и хинди, лопочут по-китайски вместо того, чтобы говорить и думать по-человечески.

- Да.

- Французский воробей, - продолжаю я, - с первого «чик-чирик» понимает еврейского, лошадь понимает лошадь, слон - слона и букашка - букашку. А люди?

Она слушает.

- Они придумали проблемы отцов и детей, белых и черных, сильных и слабых, богатых и бедных... Какая чушь!

- Да.

- Взаимопонимание - величайшее чудо из чудес. Так в чем же дело? Требуется язык взаимопонимания. Эсперанто! Но доступный каждому, как каждому воробью доступен язык зерна или продолжения рода. Попробуйте напоить верблюда, не испытывающего жажды! Закон потребления воды сидит в его шкуре, в горбах, и никто не в состоянии этот закон изменить. А люди? У гроба ведь карманов нет, нет. Требуется жертва. Такая же, как Иисус. Самопожертвование ради взаимопонимания и обретения повсеместного счастья. Разве не так?

Она снова кивает, она согласна.

Мне нравятся эти ее короткие односложные утверждения и кивки, которыми она участвует в разговоре, в большей части соглашаясь с моими взглядами и не провоцируя спора, который всегда, считаю я, уводит от истины, убивает ее тщеславными посулами. И я благодарен ей за это желание слушать и своим молчанием поддерживать тему разговора. Я доверяю ее чутью, интуиции, как доверяю собственной коже.

Когда она лежит совсем рядом в домашнем халатике, я не вижу ее обгоревших на солнце, пылающих румянцем ног, тонкого девичьего стана, не вижу ее глаз, живого восхищенного взгляда, не слышу, как бьется в ее груди большое открытое сердце...

Я ослеп и оглох? Умер?

- Помнишь, Флобер в конце пытался нарисовать картину жизни людей...

- В конце чего?

- Жизни. Он написал умную книжку - «Бювар и Пекюше». Два старика рассуждают о значимости наук...

- Не помню.

- Ее никто не читает: ужасно скучно.

Она тоже не читала ни «Бювара», ни «Пекюше», тем не менее мне нравятся эти тонкие белые кисти рук, длинные пальцы с перламутровыми ноготками.

Половина восьмого.

- Где мы сегодня ужинаем? - спрашиваю я.

- Что же было в Копенгагене, - спрашивает Юля, - чем закончился саммит?

- Ничем.

- Ты так считаешь?

- Уверен.

- Почему?

- А ты как думаешь? - спрашиваю я.

- Потому что люди, - произносит Юля, - не воробьи... И даже не букашки...

Господи, думаю я, нельзя же так неистово любить ее!

И, не стесняясь, кулаком утираю слёзы...

- Ты... ты плачешь?

- А ты как думала!

Главный государственный праздник помешал нам еще раз заполучить Брежнева для продолжения лечения. У нас все было готово для инъекции наносом, но его уже успели перехватить кремлевские медики, чтобы подготовить к выходу в люди. Они сделали ему подвязки, подпорки, подвески, подкладки, упаковали в соответствующие одежды и выставили для обозрения ликующему народу. Как символ власти. Ему помогали приветственно махать рукой и поворачивать голову из стороны в сторону... Кукла на ниточках! Все было солидно и чинно. Говорили, что торс его подпирал и удерживал жесткий корсет, а на ноги были надеты железные, не сгибающиеся в коленях латы. Как трубы. Кукловоды постарались отменно! Говорили даже, что вместо вождя выставили двойника. Все это, конечно, походило на выдумки злопыхателей, но, вполне вероятно, что в этих сплетнях были и крупицы правды. Кто теперь знает?..