Евгений Гуляковский - Чужие пространства (сборник)

Я нашел и оборудовал это место еще до начала восстания, в те дни, когда поправлялся после болезни. Даже Стриму я о нем не сказал. Возможно, из-за своего извечного недоверия, из-за привычки оставлять за спиной какой-то резерв. Теперь это мне пригодилось.

Стрим не захотел раскалывать команду на два лагеря, поддержал Ларсона, хотя вначале я был уверен, что он ни за что не согласится с передачей корабля Тетрасоюзу. Сейчас все наши внутренние интриги потеряли всякое значение. Зато хорошо оборудованная потайная каюта сослужила для меня свою службу.

За те несколько часов, пока я отсутствовал, здесь ничего не изменилось. Илен даже свой саквояж не открыла и сидела, сжавшись в комочек, в огромном холодном кресле. Рядом на столе лежал портативный излучатель, который я оставил, убедившись предварительно, что это оружие ей знакомо. Сразу после старта «Рендболлу» навязали бой. Мы и поговорить как следует не успели. Теперь оба чувствовали себя скованно, но ей, конечно, было намного труднее. Неопределенность ее положения здесь, безобразная сцена, свидетелем которой я стал, неуверенность в собственной безопасности – все это повлияло на ее состояние. Я слишком хорошо знал, каково это – сидеть одному в металлической коробке каюты, прислушиваясь к малейшему шороху. Я не мог ни успокоить ее, ни обнадежить, понимая, что если хочу хоть как-то исправить эпизод в лимской гостинице, с которого началось наше знакомство, я должен остерегаться даже намека на ложь, из каких бы благих побуждений ни возникало желание скрыть от нее правду.

– Что там происходит? Вам удалось прорваться?

Я отрицательно покачал головой:

– Мы проиграли. Через несколько минут на корабле будет полно коморских солдат.

Она вскочила, схватила свой саквояжик…

– Не спеши. Сюда они доберутся не скоро.

– Что ты собираешься делать? Что с нами будет?

– Если понадобится, мы уйдем на нижние ярусы, там старые склады, которыми не пользовались уже давно, там нас никто не найдет, да и об этом месте никто не знает. Вся эта палуба покинута много лет назад.

– Как долго мы сможем скрываться?

– Я думаю, до тех пор, пока «Рендболл» не приведут на одну из коморских баз. В любой момент, как только ты этого захочешь, ты можешь подняться в жилые отсеки. Мне кажется, тебе не грозит даже арест.

– Ты, наверно, жалеешь, что взял меня с собой?

Я молча опустился рядом с ней и осторожно обнял, словно стараясь защитить от пронизывающего холода, внезапно поползшего к нам от этих железных стен, как только я сказал, что ей не грозит арест от коморских охранников. Она отстранилась, и я не обиделся, понимая, что еще слишком свежи ее воспоминания о «Хитаке».

– Мне так хотелось уйти от всего этого! Уйти и забыть. Но это невозможно. Все, что мы сделали, идет вслед за нами.

– Ты о чем?

– О Коморе, о Тетрасоюзе. Обо всей грязи, пропитавшей наше общество. Знаешь, я ведь тебе не все сказала… Я не случайно оказалась на «Хитаке».

– Я давно догадался. Ты можешь не продолжать.

– Нет. Ты должен знать все! Раз уж ты согласился взять меня с собой в такой момент, когда любой другой мужчина на твоем месте мог чувствовать лишь презрение.

Я чувствовал только нежность и боль и бесконечное сожаление о том, что нас сблизили интриги чужих нам людей, взаимная подозрительность, ложь и игра.

– Если удастся выбраться живыми из этой передряги, мы начнем все сначала и, может быть, тогда у нас получится лучше.

Многие мужчины, оказавшись в моем положении, говорят то же самое. Но я не мог припомнить ни одного случая, когда бы новое начало получилось удачным. Старые раны слишком живучи…

– Все равно я должна рассказать тебе все. Что бы ни случилось потом, ты должен знать хотя бы это. – На секунду она замолчала, словно собираясь с силами, и я, до этого слушавший ее вполуха, сразу же насторожился. – На «Хитаке» была еще одна ловушка, о которой вы так и не догадались. Конечно, прежде всего они хотели задержать вас до подхода флота, но для страховки подготовили и новое изобретение Коморской компании – портативную газовую бомбу. Бесцветный газ, не имеющий запаха, засасывается корабельным регенератором и вступает в реакцию с его фильтрами. По всем воздуховодам начинает поступать ядовитое соединение… Команда на шесть часов выходит из строя…

– Почему же бомба не сработала?

– Потому, что это не все… Если бомба сработает раньше времени, «Рендболл» станет неуправляемым, появлялся риск потерять корабль в надпространстве, а этого они хотели избежать любой ценой.

– И значит, нужен был человек, агент, способный проникнуть на мятежный корабль, чтобы в нужный момент, например перед началом абордажной атаки, включить устройство…

Она кивнула, и я почувствовал, как волна гнева и отчаяния захлестывает меня.

– Тебе придется выслушать все. Только женщина в безвыходном положении могла рассчитывать на сочувствие. Только у нее одной был шанс разжалобить кого-то из вашей команды и попасть на «Рендболл»… Вот почему я здесь.

– Значит, ты добровольно, сама позволила этим негодяям?!

– Я не знала, чем это может закончиться. Им было приказано изобразить сцену изнасилования, но эти мерзавцы забыли обо всем на свете, как только…

– И я попался на такую примитивную приманку!

– Из всех своих агентов они выбрали именно меня, потому что знали о твоих чувствах ко мне…

– Будьте вы все прокляты!

Мертвую тишину, в которую погрузился ангар, прорезал пронзительно звенящий звук вибрации. Корабль вздрогнул, предметы расплылись и уже не обрели прежней четкости. Началась абордажная атака, и что-то случилось с моими глазами…

– Еще не поздно. Самое время…

– О чем ты?

– Включай свою бомбу! Они пошли на абордаж!

Я почти кричал. Ничего не ответив, она открыла сумочку, достала и положила на стол маленький тюбик губной помады.

– Если бы я хотела это сделать, ты бы об этом не узнал. Его нужно только открыть. Рир-сигнал пройдет через все металлические стены и включит взрыватель.

В каком-то безумном порыве я схватил золотистую трубочку.

«Ну давай же, давай! – нашептывал внутренний голос. – Это же так просто. Ты прекратишь ненужное кровопролитие. Ты держишь в своих руках сотни жизней!» От кого-то я уже слышал нечто подобное – слова о беспредельном могуществе, которое можно использовать для того, чтобы принести людям счастье. Против их воли, разумеется…

– Каждый из них имеет право самостоятельно решать свою судьбу…

Я не узнал собственного голоса. Боль в боку судорогой свела мои мышцы.

– Что с тобой, Игорь?

– Нет, ничего. Это сейчас пройдет. Только я подумал… Нет-нет, ничего. Еще не время. Нужно подождать. Совсем немного. Через несколько часов они уйдут в оверсайд, чтобы увести «Рендболл» на свою базу. Вот тогда…