Евгений Гуляковский - Чужие пространства (сборник)

Но подвалы тщательно охранялись, и вход туда без специального разрешения настоятеля был запрещен даже членам братства. Не говоря уж обо мне. Я решил, что рано или поздно удобный случай представится, а пока старался узнать как можно больше. К сожалению, за моим столом разговоры между учениками ограничивались самым необходимым, и мои сотрапезники старались избегать посторонних тем. Я оставался для них чужим, пришельцем, человеком без родины и чувствовал это постоянно. В такие минуты меня охватывала глухая тоска, хотелось все бросить, уйти из монастыря и отправиться на поиски заброшенного космодрома. Без карты, без знания местности это было бы верным самоубийством.

Удерживало меня от подобного поступка сознание того, что с каждым днем занятий в монастыре я становился сильнее и чувствовал себя увереннее. Я понимал, что долго эта спокойная, размеренная жизнь не могла продолжаться и следует тщательнее готовиться к грядущим событиям.

Жители, привозившие в монастырь из долины продовольствие и свежие овощи, рассказывали, что нападения болотных тварей участились, они все чаще собирались в стаи, а не охотились, как раньше, поодиночке. Активность летунгов также значительно возросла, почти ежедневно мы видели в небе их разведчиков, державшихся на недостижимой для наших арбалетов высоте.

Занятия делились на две совершенно разные части. Первая половина дня проходила или во дворе монастыря, или в фехтовальном зале, если погода портилась. Эти занятия, целиком посвященные приемам владения холодным оружием, казались мне пустой тратой времени. Я с ними мирился лишь потому, что они проводились в группе с другими учениками и во время коротких передышек я получал хоть какую-то информацию о внешнем мире.

Большая часть учеников жила не в самом монастыре, а в небольшом городке, расположенном за горным хребтом в долине. К сожалению, мне так и не удалось по-настоящему сблизиться ни с одним их этих парней. Они держались очень настороженно и, видимо, считали меня, единственного в группе послушника, не покидавшего стен монастыря, чем-то вроде шпиона, приставленного следить за ними.

Должна была существовать и вторая, наиболее важная часть занятий, о которой предупредил меня настоятель и которая вызывала во мне наибольший интерес, но ее начало было почему-то отложено на целых десять дней, и лишь сегодня, после обеденной трапезы, должна была состояться моя первая встреча с учителем магии.

На Земле много говорилось и писалось о возникших в федеральных колониях различных школах и сектах, так или иначе связанных с магией, однако всерьез к этому никто не относился. Считалось, что какие-то ловкие фокусники пользуются природными особенностями своих планет – повышенным магнетизмом, насыщенностью атмосферным электричеством – и используют эти природные явления для того, чтобы морочить людям голову.

Так ли это, мне и предстояло сегодня выяснить. Я надеялся, что магия поможет мне управлять силой энергана или увеличит мои телепатические способности для общения с молдромом, ведь именно это обещал мне настоятель, когда уговаривал остаться в монастыре. Но ожидание затянулось, и я уже начал терять терпение, когда наконец мне объявили о предстоящей встрече с учителем. Трапеза, как всегда, проходила в гробовом молчании. Члены ордена, все, кроме старших братьев, собирались за одним общим столом. Разговоры во время обеда никто не запрещал, но считалось неприличным нарушать сосредоточенность братьев на своем внутреннем мире, особенно сильную во время приема пищи. В зал они входили твердой походкой воинов, все как один широкоплечие, не снимавшие кожаных панцирей или металлических кольчуг даже во время обеда.

В полной тишине, не поднимая глаз, члены братства рассаживались по своим местам. Их было сорок человек – этих закаленных в стычках и проповедях бойцов. В скором времени нам придется сражаться плечом к плечу на стенах монастыря, и от того, как поведут себя в бою эти люди, будет зависеть моя жизнь.

Мне хотелось узнать о них побольше, но все мои попытки завязать беседу оканчивались неудачей. Не в трапезной, здесь это было совершенно бесполезно. Я пробовал, но они лишь усмехались в ответ и отводили взгляд, всем своим видом показывая, что я нарушаю приличия. Но даже во дворе, во время общественных работ, в которых я иногда принимал участие, они отвечали односложно, ограничиваясь минимально необходимым набором слов, и сразу же обрывали завязавшийся разговор.

Почему они вели себя так отчужденно? Возможно, сегодня мне это откроется, поскольку один из них должен был стать моим индивидуальным учителем. Занятия магией не проводились в группе. Только один на один – учитель со своим учеником – мог совершать это таинство.

Уже одного этого было достаточно, чтобы желать скорейшего конца затянувшегося обеда. Однако никто не собирался торопиться. Монастырская пища отнюдь не способствовала воздержанию. Блюда сменяли друг друга, и их качество всегда было отменным. Но количество пищи, потребляемой членами братства, неизменно оставалось, с моей точки зрения, мизерным. Следуя примеру моих соседей, накладывавших из общих блюд на свои тарелки одну-две ложки превосходных, ароматных вкусностей, мне тоже приходилось умерять аппетит, чтобы не выглядеть обжорой.

Наконец долгожданный монастырский колокол ударил дважды, и все сорок человек, как один, поднялись из-за стола. Трапеза закончилась, и теперь наконец я мог проследовать в западную башню, где меня уже должен был поджидать пока еще незнакомый мне мой будущий учитель.

Он сидел за столом, изучая какие-то древние свитки, и, когда я постучал, приподнял голову и внимательно смотрел на меня, пока я шел от двери к его столу.

Помещение, отведенное для наших занятий, было огромным, настоящая зала, с большими окнами со всех сторон. У него было время меня рассмотреть, впрочем, и у меня тоже.

На вид ему было лет сорок, худощавое интеллигентное лицо, нормальная одежда – свитер, брюки, заправленные в сапоги, никаких следов доспехов или оружия. И вообще никаких атрибутов, свидетельствующих о его принадлежности к магии или воинству монастырской братии.

Пожалуй, этот его цивильный наряд поразил меня больше всего. После знакомства со Спейсом я не ожидал чего-то подобного. Учитель был невысок и полноват по сравнению с остальными братьями. И с его губ не сходила приветливая улыбка. Почему-то вначале она показалась мне неуместной, почти заискивающей. Внешний вид этого человека совершенно не соответствовал сложившемуся в моем воображении образу.

– Меня зовут мэтр Лагран, – сообщил он еще до того, как я закончил свой долгий путь от порога к его столу.