Алексей Евтушенко - Сдвиг

– Но все-таки нашел, – сказал Максимчук. – Я же говорю, умный еврей.

– И не одну, – подтвердил Шадрин. – Но проще всего было отправиться в шестьдесят восьмой на космодром «Восточный».

– И как же вы туда отправились? – осведомился Белов с хорошо скрытой, но все же уже заметной иронией. – На машине времени?

– Да, – сказал Шадрин. – Если это можно так назвать.

– И ее тоже придумал этот умный еврей Френкель? – красиво приподнял одну бровь полковник Белов.

– Он, зараза, – сказал Максимчук. – Слыхали о тахионах?

– Что-то знакомое. Но точно вспомнить не могу.

– Гипотетические частицы, которые движутся быстрее скорости света, – пояснил Шадрин. – Но это они здесь гипотетические. А у нас Изя Френкель доказал их существование. Собственно, благодаря тахионам и была построена действующая машина времени. Хотя вообще-то ее называли БТП – Большая тахионная пушка.

– Ну-ка, попробую сам догадаться, – сказал Белов. – Потому что частица, движущаяся быстрее скорости света, должна и во времени двигаться в обратную сторону? Согласно общей теории относительности Эйнштейна.

– Надо же, – удивился Максимчук. – Видишь, Гордей, а ты боялся, что нынешние комитетчики совсем темные.

«Понял Перепелица, что полковник нам не верит, и решил обнаглеть, – догадался Иван Гордеевич. – Помирать, так с музыкой. Может, оно и верно».

– Был не прав, – подыграл он. – Извини. Знание товарищем полковником основ общей теории относительности делает ему честь. Несомненно.

– А вот издеваться над органами никто не разрешал, – ласково произнес полковник и демонстративно глянул на часы. – Что-нибудь еще расскажете?

– Самое главное, – сказал Шадрин. – Френкель предсказывал, что мы, если выживем, окажемся в Реальности-2. То есть здесь. И нам придется начать новую жизнь. Причем интересный феномен. После того как мы взорвали Вторую Лунную в шестьдесят восьмом, мы через недолгое время, а точнее через одиннадцать дней, снова оказались в восемьдесят седьмом. Но, повторяю, уже в измененной Реальности. Френкель объяснял это тем, что в прошлом нельзя находиться бесконечно долго. Ты там как заноза, чужеродное тело, и рано или поздно мироздание тебя вытолкнет, выдавит обратно в твое время уже безо всякой тахионной пушки. Так оно и вышло. Но Френкель предсказывал еще кое-что, хоть и не был уверен на сто процентов.

– Вероятно, очередной апокалипсис? – предположил Белов. – Давайте-ка я еще раз попробую угадать.

Он встал и упруго прошелся по кабинету туда-сюда. Так, что бывшему майору и капитану КГБ пришлось поворачивать за ним головы.

– Ваш гениальный еврей Изя Френкель предположил, что фишка мироздания может лечь таким образом, что Реальность-1 и Реальность-2 опять начнут сближаться. А затем и пересекаться, соприкасаться. Что мы и наблюдаем. Точки пересечения-соприкосновения – это Туманные Поляны, как их уже успели окрестить журналисты. Поэтому люди там и пропадают. Переходят через них в Реальность-1 и – привет. Пока сообразят, что к чему, Туманная Поляна рассеивается по каким-то причинам, и назад хода нет. Но это еще не все. По законам жанра, ситуация должна усугубляться. И она усугубится. Не только тем, что кто-то занесет с той стороны вирус, от которого нет спасения. Боюсь, все гораздо хуже. Слияние Реальностей, скорее всего, чревато катастрофой космического масштаба. Речь может идти об исчезновении Земли как таковой в результате какой-нибудь, не к ночи будь помянутой, аннигиляции. А то и всей Солнечной системы или даже Галактики. А, что скажете? Я прав?

– Браво, товарищ полковник, – произнес Шадрин. – У вас прекрасно развито воображение, я действительно впечатлен.

– Спасибо. Так прав или нет?

– Большей частью. Френкель действительно предполагал, что нечто похожее может случиться, но лишь гипотетически. К тому времени, когда мы отправились в шестьдесят восьмой год, его расчеты еще не были закончены.

– Ни секунды в этом не сомневаюсь.

Полковник Белов сел на место, зачем-то выдвинул ящик стола, задумчиво глянул внутрь, задвинул обратно.

– Пятнадцать минут прошло, – сказал он. – Вы свободны, товарищи. Спасибо за сотрудничество.

Шадрин и Максимчук поднялись.

– А… – начал было Максимчук, но Шадрин пихнул его локтем, и Леня умолк. Друзья попрощались, получили в ответ вежливое «до свидания» и направились к двери.

– Откуда вы отправлялись в прошлое? – вопрос настиг их, когда Иван Гордеевич уже взялся за дверную ручку. – Из Москвы?

Бывший майор и бывший капитан повернулись.

– Не из Москвы, – ответил Шадрин. – Был такой наукоград, в этой Реальности его нет. Назывался Эйнштейн. Там работал Френкель и другие, и там же была смонтирована установка по забросу нас в прошлое. Большая тахионная пушка.

– И в какой области был этот город?

– На севере Калужской. От самой Калуги примерно полсотни кэмэ, от Москвы около ста тридцати.

– Ясно. Если случится, сможете найти это место? Там, в Реальности-1?

– Конечно, – кивнул Шадрин.

– Легко, – подтвердил Максимчук и добавил: – Так вы нам верите?

– Думаю, это очень скоро выяснится, – улыбнулся краем рта полковник. – Из города пока никуда не уезжайте, хорошо?

Они покинули родное здание, нашли неподалеку прохладный полуподвальчик, заказали кофе и по пятьдесят коньяка.

– И что ты обо все этом думаешь? – осведомился Максимчук.

– Думаю, что надо бы жену отправить из Москвы куда подальше. И хорошо бы дочь вместе с ней.

– Мы оба знаем, что в случае чего это не поможет.

– Но отсрочит. Иногда выигрыш во времени решает все.

– А об этом Белове?

– Думаю, он не дурак. Но над ним начальство.

– Знаешь, Гордей. – Максимчук пригубил коньяк, запил кофе. – Мне часто казалось, что все происшедшее с нами лишь кошмарный сон. То есть не казалось, а… я вроде бы себя понарошку уговаривал, что это так. Эдакая доморощенная психологическая защита, чтобы с катушек не слететь. Но теперь я боюсь, что настоящий кошмар впереди. И защиты от него уже не будет.

– Аминь, – Шадрин поднял рюмку и выпил залпом.

Однажды на то, чтобы познакомиться с девушкой и заняться с ней сексом, у меня ушло ровно восемнадцать минут. Это не считая времени на сам процесс. Не могу сказать, что горжусь этим сомнительным достижением, но и не особенно из-за него переживаю. Дело было молодое, случилось по обоюдному согласию, а я, знаете ли, не монах. То есть совсем не он.

От моего знакомства с Николь до момента, когда у нас все случилось, прошло чуть больше часа. Ладно, полтора. Но с учетом всего, что предшествовало этому умопомрачительному моменту, можно сказать, что мы оба поставили абсолютный рекорд. Хотя, конечно, что считать рекордом… К тому же я слишком плохо знаю Николь, чтобы утверждать нечто подобное на ее счет. Однако очень надеюсь узнать получше. Потому что ничего подобного со мной раньше не происходило. Это я про ощущения. Грубовато как-то выходит, да? Если не сказать – пошло. И тем не менее ощущения. О серьезных чувствах после полутора часов знакомства и пятнадцати минут, пусть даже фантастической, близости говорить рановато. Если это не пресловутая любовь с первого взгляда. Наверное. Не знаю, никогда не испытывал. В общем, сложно все. Или, наоборот, так просто, что и понимать не хочется. Чтобы не разочароваться.