Дмитрий Никитин - Возвращение в Юпитер

– Да. Одного бросило на оголенные провода в научной аппаратуре. Другой обварился на камбузе, где готовил обед.

– Метеоритная атака не лучшее время для приготовления супа, не так ли?

– Тот, что был на камбузе – француз, плохо говорит по-русски. Видимо, не понял переданный селектором приказ лечь в амортизатор.

– Следовало продублировать сообщение на понятном для него языке. Капитан отвечает за безопасность пассажиров.

– Так точно, товарищ председатель комиссии!

– Как вы преодолели метеоритный пояс?

– Я отключил киберштурман и повел «Тахмасиб» напролом. При прохождении кольца были новые попадания, но система герметизации пробоин справлялась. В конце концов, мы вырвались в чистый сектор, но потеряли при маневрировании скорость.

– Она стала меньше орбитальной?

– Да. А при попытке вновь запустить фотонную тягу обнаружилось, что основной двигатель не действует. Набрать орбитальную скорость на вспомогательных двигателях на таком расстоянии от Юпитера мы были не в состоянии.

– Корабль стал падать на планету?

– Шел вниз по спирали. Я использовал вспомогательные двигатели для дополнительного торможения, чтобы не сгореть при входе в атмосферу.

– Отдаю должное вашей выдержке. Другие в подобной ситуации, напротив, старались подольше протянуть на орбите, а потом кончить все сразу. Прежде чем мы продолжим, хотел бы спросить. После всего, что мы услышали, признаете ли вы, что проложенный вами курс подвергал корабль серьезному и неоправданному риску?

– Признаю серьезность риска. Неоправданность риска не признаю. Мы везли продовольствие, чтобы спасти людей от голодной смерти.

– Если бы вы выбрали менее опасный маршрут и ваш корабль задержался с прибытием на несколько дней, станции на Амальтее и Каллисто могли продержаться на сокращенных пайках. А вот в случае вашей гибели люди там были бы обречены.

– Мы не погибли! И груз был доставлен!

– По крайней мере, его большая часть. Несколько грузовых отсеков все же оказались уничтожены. Комиссия отдает должное вашей силе духа и профессионализму. В тяжелейших условиях вы отремонтировали разбитое метеоритами бортовое оборудование. Сумели перенастроить фотонную тягу в деформированном отражателе. Запустили термоядерную реакцию в условиях плотной водородной атмосферы и подняли корабль на орбиту при восьмикратных перегрузках. Вы вправе считать себя героями. Вы первыми выбрались из бездн Юпитера. Но попали-то вы туда из-за собственных ошибок…

Тяжело отдуваясь, красный и потный Алексей Петрович Быков вышел из комнаты, где заседала следственная комиссия. В коридорах Джей-станции было темно и безлюдно. Все тут в этот час были при деле – наблюдали Юпитер. Только несколькими этажами ниже на кухне гремел кастрюлями повар Валнога. Наверное, готовил что-то вкусное для гостей. Для комиссии и подследственных.

Глупо, конечно, считать, что победителей не судят. Но чтобы так… Будто уши надрали мальчишке. А ведь как ликующе встречали их здесь всего месяц назад! Ладно, выпрут с флота, устроюсь на Марс. Хотя бы в мастерские к Захару Пучко. Ему механики гусеничного транспорта нужны. А Крутикову давно пора на преподавательскую работу. Может, штурманский факультет возглавит. Вот Ваньку Жилина жалко. За первый рейс могут биографию испортить… Впрочем, не пропадет Иван, не те времена. Только бы в людях после этого не разочаровался.

Чтобы успокоить нервы, Быков поднялся на смотровую площадку под прозрачным спектролитовым колпаком. Юпитер стоял в зените. Он был жутко страшен даже отсюда, с поверхности Амальтеи. Нависшая над головой чудовищная бурая громада в косматых полосах черных, пурпурных, зеленых облаков закрывала, казалось, половину неба. Быков перевел взгляд на перекошенный горизонт планетоида. Где-то там над темными ледяными скалами возвышалась ажурная пирамида его корабля, притянутого тросами к площадке ракетодрома. Нет, отсюда не увидеть, заслоняет туша продовольственного танкера. Впрочем, Быков и так знал, что на «Тахмасиб» уже поставили вместо разбитого новый фотонный отражатель, только что доставленный с лунной орбитальной верфи. Вспомогательные двигатели заменили еще раньше, обшивку тоже подлатали. Корабль готов к старту. Только кто поведет его в следующий рейс?

Легкий порыв ветра пошевелил волосы на затылке. Словно на Земле под открытым небом. И шорох крыльев. «Две ласточки целуются за окном звездолета, в пустоте…» – вспомнилась вдруг песенка Шарля Моллара. Высоко, почти у самого купола, парили коренастая мужская и тонкая девичья фигуры. При ничтожной здешней гравитации спортсмены-фигуристы не столько летали, сколько висели в воздухе, меняя положение взмахами прикрепленных к рукам ярких плоскостей. Колоссальный глаз Юпитера, казалось, недоуменно наблюдал за пируэтами крошечных крылатых людей в двух шагах от планеты-гиганта. Самой большой и самой страшной планеты.

В комнате Быкова неразлучные Юрковский и Дауге рассеянно играли на диване в магнитные шахматы. Наверняка где-то рядом с ними пребывала и Варечка. Чтоб ее, неладную!

– Алексей, ну как?

– Да спишут, похоже, на брег земной.

– Да как они смеют! – взвился Юрковский. – Мы же столько всего открыли! Кольцо Юпитера, розовое свечение, радужные пузыри, «погибшие миры», наконец.

– Грош цена всем этим открытиям! – отмахнулся Дауге. – Даже спектрограф к перископу не приладили, съемка толком не велась. Мало ли чего нам тогда в Юпитере померещилось. Доказательств нет. Такую возможность упустили! Действительно, гнать нас надо из науки.

– Давно пора! – кивнул Быков. Пробрался мимо планетологов к зеркалу, стал внимательно изучать всклокоченную шевелюру.

– Вот если бы вернуться, – произнес вдруг Юрковский вкрадчивым полушепотом.

Быков посмотрел на него через зеркало.

– Нет, Алексей, действительно… Ты ведь пока капитан? «Тахмасиб» уже отремонтировали. Загрузим научное оборудование и быстренько вниз, в Джуп. Никто и не заметит, как мы…

– Владимир Сергеевич! Ты мне не говорил, я ничего не слышал!

Минуту в каюте царило напряженное молчание, только искры трещали на ожесточенной расческе Быкова.

– Я тут подумал, – заговорил Дауге. – Все, что мы в Юпитере видели или померещилось нам. Это не самое главное. Важное ведь другое.

– Что? – раздраженно переспросил Юрковский. – Что, по-твоему, самое важное?

– Самое важное, мы выяснили, что планетолет может попасть в Юпитер и уцелеть. Если скорость спуска будет не слишком велика, он не сгорит. Его не расплющит давление и не разъест коррозия, как думали раньше. Он сохранится. Корабль будет погружаться в плотные слои атмосферы, пока его вес не уравновесится выталкивающей силой газовой среды. И тогда он станет плавать внутри, в сжатом водороде, как подводная лодка.