Джек Вэнс - Зов странствий. - Лурулу.

«Каковы ваши намерения в отношении Тремэйна?»

«Я все еще почти ничего о нем не знаю, — осторожно ответил Малуф. — Многое будет зависеть от того, как он будет себя вести».

Некоторое время Серле молча размышлял, после чего сказал: «Мне приказано не вмешиваться в дела местных инспекторов и контролеров постольку, поскольку они не подвергают чрезмерное число туристов — или фляутов, если уж на то пошло — наказаниям третьего уровня. В данном случае, если бы я действовал так, как считает нужным начальство, я бы посоветовал вам обратиться в городское управление общественного контроля». Коммодор откинулся на спинку кресла: «Тем не менее, я, конечно же, сделаю для вас все, что смогу — в пределах предусмотренных ограничений. Татуировка Тремэйна указывает на место его рождения. Он родился не в Коро-Коро — в таком случае у него на шее была бы семиконечная звезда. Но узнать, откуда он родом, должно быть нетрудно. Я попрошу Джервиса этим заняться». Серле нажал кнопку на столе.

Раздвинулась дверь в стене; появился молодой человек в синей с черными лацканами униформе МСБР — стройный, темноволосый, с почти военной выправкой: «Чем могу быть полезен?»

«У меня есть для вас поручение. Позвольте представить вам капитана Малуфа и его первого помощника, Мирона Тэйни. Господа, это мой ассистент, Иэн Джервис».

Малуф и Мирон вежливо привстали. Серле повернулся к Джервису: «Вы знаете, где найти татуировщика Флорио?»

«Да, его ателье напротив, с другой стороны бульвара».

Серле нарисовал символ на карточке, положил карточку в конверт и передал конверт лейтенанту: «На карточке обозначено фляутское «родимое пятно». Будьте добры, попросите Флорио объяснить, откуда может происходить человек с такой татуировкой». Джервис взял конверт и удалился.

Прошло несколько минут. Джервис вернулся в компании тощего седого субъекта. «Я показал маэстро Флорио эту карточку, — извиняющимся тоном сказал лейтенант, — и он настоял на том, чтобы поговорить с вами лично».

«Именно так! — подтвердил Флорио. — Причем с глазу на глаз. О некоторых вещах не следует объявлять во всеуслышание».

«Как вам будет угодно», — Серле провел татуировщика в соседнее помещение и закрыл за собой дверь. Джервис вежливо откланялся и удалился в свой кабинет.

Малуф и Мирон сидели в молчании. Они не хотели строить догадки — поведение старика Флорио пока что не поддавалось пониманию.

Прошло довольно много времени; наконец Флорио и Серле вернулись. Безразлично кивнув Мирону и Малуфу на прощание, Флорио ушел, а Серле снова занял место за столом.

Некоторое время коммодор сидел, задумчиво поглядывая на двух инопланетян. Наконец он встрепенулся и выпрямился в кресле: «Вы спрашиваете себя: почему Флорио согласился говорить только со мной и только с глазу на глаз? Причина очевидна. О том, что я вам скажу, не следует упоминать и даже намекать в присутствии посторонних — особенно в присутствии общественных контролеров, которых Флорио глубоко презирает.

Начнем с того, что Флорио опознал татуировку на шее Тремэйна. Это эмблема селения Кренке — то есть Тремэйн родился в Кренке. Само по себе это еще ни о чем не говорит. Важнее то, что два месяца тому назад человек, соответствующий вашему описанию внешности Тремэйна, явился в студию Флорио и поручил ему, за большую сумму наличными, заменить символ Кренке у него на шее символом Коро-Коро — семиконечной звездой. Кроме того, Флорио сделал такую же татуировку на шее сопровождавшей Тремэйна пожилой женщины. Таким образом, можно почти не сомневаться в том, что Тремэйн и ваша мать устроились где-то на Флютере. Где именно? По этому поводу нет никаких сведений».

Малуф задумался: «Если Тремэйн родился в Кренке, скорее всего, он считает, что именно там он мог бы успешнее всего скрываться от общественных контролеров».

Серле пожал плечами: «Может быть. В Коро-Коро он и его спутница действительно бросались бы в глаза».

Малуф поразмышлял еще немного: «Где находится Кренке? Что известно об этом селении?»

Серле вызвал Джервиса и поручил ему добыть все имеющиеся сведения о селении Кренке. Через некоторое время лейтенант вернулся и сообщил, что Кренке — небольшой поселок, более или менее благополучный, где туристам предлагаются более или менее приемлемые условия ночлега в гостинице под названием «Три пера».

Коммодор Серле вручил Малуфу карту, обозначив на ней координаты: «Кренке довольно далеко отсюда, но не слишком далеко. Если вы отправитесь сейчас же, вы прибудете туда сегодня вечером».

Вернувшись к своему звездолету, Малуф и Мирон обнаружили, что на борту остались они одни: все пассажиры нашли себе те или иные занятия в городе. Малуф оставил записку на столе в камбузе: «Этого должно быть достаточно на тот случай, если кто-нибудь начнет беспокоиться».

На слова Мирона, заметившего, что им не помешала бы поддержка со стороны Винго и Шватцендейла, капитан ответил: «Как-нибудь справимся сами. Кроме того, вдвоем мы будем привлекать гораздо меньше внимания, чем вчетвером». Мирон не стал возражать, но не преминул убедиться в том, что его карманное оружие было заряжено и функционировало безотказно.

Два астронавта спустили на взлетное поле судовой автолет и погрузили в багажник кое-какое оборудование. Поднявшись в воздух, они полетели к селению Кренке над безмятежными пасторальными просторами Флютера. По мере того, как внизу проплывали моря и континенты, солнце мало-помалу перемещалось по небосклону.

Когда солнце уже начинало опускаться к горизонту, впереди показались коттеджи Кренке, озаренные сонливыми золотистыми вечерними лучами. Малуф медленно облетел поселок по кругу. С востока сюда вела дорога, пересекавшая спокойную реку по чугунному мосту и становившаяся главной улицей селения. Неподалеку от моста на той же улице находилась гостиница «Три пера», а в ста метрах дальше дорога выходила на площадь, после чего поворачивала и скрывалась под плотной листвой высоких деревьев. Перед мостом, на противоположном гостинице берегу реки, обширный луг был загроможден всевозможной сельскохозяйственной техникой, самоходными подводами и телегами; тут же можно было заметить несколько «легковушек», явно нуждавшихся в ремонте, и пару древних автолетов, настолько прохудившихся, что они напоминали крылья высохших мотыльков. Малуф нашел свободный участок на дальнем краю этого поля и опустил автолет на траву как раз в тот момент, когда последний луч солнца скрылся за горизонтом, оставив после себя неразбериху облаков, тлеющих киноварным, янтарным и золотистым огнем.

Когда Малуф и Мирон шли по мосту через реку, уже смеркалось. Впереди темнела гостиница «Три пера» — громоздкое сооружение из бревен и камня, с длинной остроконечной крышей. Вывеской над входом служила старинная узорчатая чугунная рама со вставленными в нее тремя чугунными перьями, раскрытыми веером. Открыв тяжелую дверь, Малуф и Мирон зашли в трапезный зал.