Джефф Вандермеер - Ассимиляция

– Почему ты позволяешь Лаури помыкать тобой? – однажды днем спрашивает тебя на крыше Грейс, когда ты заводишь о нем речь. Ты уклоняешься от ответа. Лаури не является твоим непосредственным начальником, он будто слог в неточной рифме: не на своем месте, но все равно сохраняет контроль. Грейс любопытно знать, как Лаури зацепился в Центре, какими крючками он цепляет тебя, но это тебе удается от нее скрыть.

Ты напоминаешь Грейс, что есть часть королевства, которое контролируешь ты , область, на которую влияние Лаури не распространяется: результаты экспедиций в Зону Икс. Все они обрабатываются в Южном пределе, так что когда последняя экспедиция одиннадцатого цикла вернулась с пустыми руками, если не считать каких-то расплывчатых фотографий, оставленных у базового лагеря людьми из предшествующей экспедиции, или, возможно, даже раньше, ты забрала их и рассматривала часами. Какое-то скопление теней на черном фоне. Что это, стена? Почему эти снимки напомнили тебе о другой фотографии из другой экспедиции? И ты достала все фотографии, сделанные в «Эль Тупо». Все тринадцать, и да, эти новые тоже могли быть сделаны внутри тоннеля. Эта тень, это расплывчатое очертание лица… почему оно кажется таким знакомым? Будет ли ошибкой счесть, что они что-то означают?

Рассказывая Грейс о своем простом плане, показывая ей часть свидетельств, ты ставишь на то, что Грейс тебя не выдаст, ничего не сообщит в Центр, но ты понимаешь, что она может это сделать просто из уважения к правилам. Потому что за всеми твоими резонами, всеми твоими данными стоит, возможно, одна-единственная вещь: усталость от мерзкого чувства где-то в глубине желудка, возникающего всякий раз, когда экспедиция не возвращается, или назад приходит только половина, или приходят все, но с пустыми руками. Эту парадигму нужно как-то менять.

– Я только пробегусь до «Эль Тупо» и сразу обратно. Никто никогда не узнает. – Впрочем, Лаури может. Что он сделает, если узнает, что ты посмела пересечь границу без его разрешения? Будешь ли ты единственной мишенью его гнева?

После паузы Грейс спрашивает:

– Чем я могу помочь? – Она понимает, насколько это важно и что ты все равно сделаешь это, с ее помощью или без.

Ее следующий вопрос:

– Думаешь, ты сможешь убедить Уитби?

– Думаю, да, – отвечаешь ты, и во взгляде Грейс отражается скепсис.

Но Уитби не проблема. Уитби сгорает от нетерпения, как терьер, рвущийся на прогулку. Уитби страшно хочется хоть на время покинуть стены научного отдела. Уитби поддерживает твое намерение, цитируя данные о выживаемости среди участников последних экспедиций. Уитби просто пылает энтузиазмом и в таком восторге от перспективы, что ты почти забываешь о том, насколько опасна эта затея.

И это облегчение, поскольку в прошлые выходные, болтая с Риелтором, ты вдруг поняла, как боишься идти одна. Поняла, следя за футбольным матчем, который показывали по телевизору в баре, на экране под темным небом с ржавыми звездами, что, если бы Уитби не согласился, ты отменила бы эту авантюру.

Проходя через дверь на пути к Зоне Икс, ты ощущаешь страшное давление, словно некая сила сгибает тебя пополам; видишь черный горизонт с целой россыпью падающих звезд, и их сверкающие хвосты так ярко расцвечивают ненастоящее небо, что ты щуришься, боишься ослепнуть, взирая на этот искрящийся небесный факел. Тебя шатает, возникает отвратительное чувство головокружения, но всякий раз, когда тебя бросает то в одну сторону, то в другую, некая неведомая сила заставляет вернуться к центру, словно края этой дороги ближе, чем кажутся, и находятся под более острым углом. И мысль то работает с бешеной скоростью, то замедляется, точно что-то вклинивается, прошивает мозг насквозь, а вот что именно – определить никак не удается. Инстинкт подсказывает остановиться, просто встать здесь, в коридоре между реальным миром и Зоной Икс, и не сдвигаться с места целую вечность.

Загипнотизированный Уитби плетется рядом, глаза закрыты, лицо искажено, мышцы дергаются, как в тике, – такое впечатление, будто ему снится страшный сон. Что бы ни творилось сейчас у него в голове, ты приняла меры, чтобы он не отстал, не потерялся где-то по пути. Он привязан к тебе за запястья нейлоновым шнуром и, спотыкаясь, бредет за тобой по пятам.

Потом приходит то, о чем тебя предупреждали – тягучее, словно патока, ощущение, будто ты идешь по колено в воде, сопротивление, означающее, что ты близка к цели, впереди маячит призрак спирали, двери в свет, и очень вовремя: сколь бы стоически ты ни терпела все это, лунатическая походка Уитби уже начала тебя доставать, вызывая чувство, что неодушевленные предметы вокруг следят за тобой. Ты теряешь ощущение связи со всем, даже с собственным телом… Действительно ли ты идешь, или стоишь неподвижно, и это лишь твой мозг думает, что ноги у тебя поднимаются, потом опускаются и поднимаются снова?

Но затем сопротивление уходит и ты испытываешь облегчение, словно долго задерживала дыхание, а потом выдохнула. И оба вы проходите через дверь и оказываетесь в Зоне Икс. Уитби стоит на четвереньках, ощупывает землю под собой, его сотрясает дрожь, и тогда ты тянешь на себя его нейлоновый поводок, чтобы он случайно не убрел не в ту сторону и не исчез навеки. Он жадно, как и ты, втягивает ртом свежий воздух, пытаясь к нему привыкнуть.

Какое же синее и безоблачное здесь небо! Тропинка вроде бы знакома, но ты видела ее в последний раз тридцать лет назад, когда бродила по Забытому берегу. Нужно какое-то время, чтобы понять: ты снова дома. Ты узнаешь тропинку, скорее по фотографиям и отчетам членов экспедиции, хотя знаешь, что она была здесь еще до первого вторжения, что ходили по ней твои давние предки. Теперь она сохранилась, выжила и стала частью Зоны Икс.

– Идти можешь? – спрашиваешь ты Уитби, приведя его наконец в чувство.

– Конечно, могу, – с показушной бодростью отвечает он, но голос все равно звучит с надрывом, что-то внутри у него уже сломалось.

Ты не спрашиваешь, что ему грезилось, что именно он видел. Ты не хочешь этого знать, пока вы здесь.

Ты просматривала эти жуткие видеоматериалы из Зоны Икс, снятые еще первой, обреченной экспедицией, но не для того, чтобы найти ответы, а с неким чувством вины, желая уловить связь с просторами, знакомыми тебе еще с детства. Оживить свои воспоминания, вспомнить то, что успела забыть, стараясь не обращать внимания на крики, дезориентацию, смятение, рыдания Лаури и темноту.

Ты видишь цепочку скал у маяка, берег уже немного изменился, словно терруар Уитби можно разглядеть в линиях, оставленных приливом. Словно где-то внизу, среди крабьих норок и крохотных моллюсков, закапывающихся в песок всякий раз, когда их обнажает волна, прятался некий образчик, способный дать все ответы.