Станислав Лем - Человек с Марса (Сборник)

— Вы так думаете?

— Да. Будь я уверен, что нам не удастся добраться до «Космократора» из-за остановки в пещере, я первый остановил бы профессора. Но дело в том, что этой уверенности у меня не было.

— Вы так думаете… — тихо повторил Чандрасекар. Опустив голову, он вглядывался в светившиеся темным блеском панели «Предиктора», словно искал в них свое отражение. Я с любопытством ждал, что он скажет, но в эту минуту в Централь вошел Солтык, и разговор принял другое направление.

— Эта подземная труба, эта открытая Смитом металлическая веха, наконец, этот Белый Шар — между ними должна быть какая-нибудь связь, — начал инженер. — А это переменное магнитное поле! Если бы я знал, каким образом они получают электричество, я знал бы все!

— Ошибаетесь, — возразил Чандрасекар. — Попади в какой-нибудь концертный зал на Земле марсианин, что дало бы ему самое тщательное исследование геометрии здания, химический анализ кирпича, штукатурки, позолоты или знакомство с физическими свойствами скрипок и роялей? Он все равно не имел бы ни малейшего представления о том, для какой цели построено это здание. Он не знал бы самого важного.

— Музыки, не так ли? — произнес Солтык.

— Нет, истории человечества. Знать, кто это построил, гораздо важнее, чем знать конструкцию.

— Я уверен, что эти металлические «муравьи» — хозяева планеты, — вставил я. — Сначала мне казалось странным, что такие крохотные существа могут построить огромную электрическую сеть, но разве на Земле наши постройки не превосходят нас по размерам в сотни и тысячи раз? Взять хотя бы океанские плотины или Полярное атомное кольцо…

— Не знаю, что вы называете металлическими «муравьями», — ответил математик, — но я уверен, что здесь должны находиться существа, гораздо больше похожие на нас.

— Откуда вы это можете знать?

— Из того, что вы мне рассказали, — спокойно ответил Чандрасекар. — Вы обнаружили в этой пещере надпись — вернее, рисунок на стене, правда?

— Ну да, но…

— А как могли бы его сделать эти так называемые муравьи, у которых, насколько я видел, вовсе нет глаз?

— Черт возьми, вы правы! — воскликнул Солтык.

Я был ошеломлен.

— В самом деле, но… Погодите, профессор, а может быть, они сделали этот рисунок случайно… то есть это был не рисунок, а…

— А что?

— Сейчас я не могу вам сказать. Может быть, он тоже имеет какое-нибудь отношение к электричеству?

Чандрасекар улыбнулся:

— Не торопитесь. Вы, я вижу, хотите во что бы то ни стало отстоять свою славу открывателя металлических «муравьев». Пожалуйста, не притягивайте факты к вашим гипотезам. Нет ничего хуже… — Вдруг он нахмурил брови. — Извините. Мне пришла в голову одна мысль.

Он прошел между мной и Солтыком так быстро, что мы еще некоторое время смотрели на дверь, за которой он скрылся.

До обеда у меня, собственно говоря, не было никаких дел. Работы, не относящиеся к ракете, планом не предусматривались. Ученые заперлись в лаборатории, откуда доносилось резкое гудение трансформатора. В Централи у «Предиктора» сидел Осватич. Ракета, зажатая льдом, покрывавшим озеро все более толстым слоем, перестала колыхаться. Мороз крепчал. Я взглянул на книгу, которую читал Осватич: это были «Начала» Евклида. Отчаявшись найти какое-нибудь занятие, я вышел в коридор.

Дверь лаборатории открылась.

— Конец легенде о разумных металлических существах! — увидев меня, воскликнул Арсеньев. Он был в белом халате с засученными рукавами, бинокулярная лупа была сдвинута у него на лоб. — Жаль мне вас, ведь вы ее автор, но все решают факты. Впрочем, действительность, пожалуй, еще более загадочна!

В лаборатории каждый свободный уголок был уставлен аппаратами. Большие дроссельные катушки пришлось даже подвесить к потолку. Со стола на стол были перекинуты пучки разноцветных проводов. Под большим рефлектором сидели Тарланд, Райнер и Лао Цзу, рассматривая в увеличительные стекла что-то такое, чего я не мог увидеть, стоя у двери. Я подошел ближе и, наклонившись, увидел на темном стекле какие-то мелкие искорки. Рядом с пустой металлической скорлупкой лежало несколько миниатюрных спиралек, проволочка тоньше волоса и маленький, не крупнее булавочной головки, кристаллик, полупрозрачный, как капелька дымчатого стекла.

— Вот внутренности металлического «муравья», — сказал Арсеньев. — Это что-то вроде крохотного радиопередатчика, работающего на сантиметровых волнах, но передатчика совершенно необычного устройства. Вы видите этот кристаллик? — Он приподнял пинцетом поблескивающую капельку. — Это конгломерат нескольких элементов, кристаллизованных так, что они составляют словно связку окаменевших электрических колебаний. Если кристаллик «разбудить», он отдает их, как граммофонная пластинка.

— Что вы говорите? Погодите, погодите, профессор! — вскричал я. — Это невозможно, я сам видел, как «муравей» реагировал на мое присутствие, как двигался и замирал, и больше всего это было заметно, когда я приближался…

— Совершенно верно, — с удовлетворением ответил астроном. — Пожалуйста, мы сейчас оживим одного «муравья».

Физик положил «муравья» на эбонитовую пластинку перед экраном большого радара и, манипулируя рычагами, направил на него пучок невидимых лучей.

— Они порядочно заржавели, — говорил тем временем Арсеньев, — в них получились разные спайки и замыкания. Сначала они не хотели работать, но когда мы их почистили, то отозвались почти все. Вот смотрите!

Он сказал это совершенно спокойно, а я был ошеломлен.

«Муравей» дрогнул и приподнялся, высовывая тоненькую проволочку. Физик поворачивал радарный экран, поднимал его, опускал, описывал им круг, и «муравей» послушно повторял все движения, направляя заостренный конец с проволочкой к экрану.

— В каждом таком приборчике есть, как я уже сказал, кристаллик с пучком записанных колебаний, — объяснял Арсеньев. — Пока его не возбуждают, он лежит неподвижно. А возбудить его можно как раз с помощью радиоволн сантиметрового диапазона, в котором работают наши радары. Когда там, в Мертвом Лесу, вы приблизились к своему «муравью», волны, испускаемые экраном в вашем шлеме, возбудили его. «Муравей» ожил и начал передачу. А когда вы от него отдалялись или только отворачивались, волны больше не попадали на него, и приборчик выключался. В этом приборчике есть устройство наподобие вариометра, с помощью которого он устанавливается точно в направлении пучка радиоволн. Ясно?

Последняя моя гипотеза разбилась вдребезги. Я молча кивнул и решил, что никаких гипотез никогда больше строить не буду.

— Значит, это не существо? — спросил я через минуту.

— Очевидно, нет.

— А что это может быть?