Array Журнал «Если» - Хозяин снов

— Пожалуй… Но это было страшно.

— Не надо так говорить. Когда к тебе неравнодушна какая-нибудь знаменитость из правительства или с телевидения, это большое везение. Очень редкий случай.

Эверетт чувствовал, что начинает терять почву под ногами.

— Иди… — Он наклонился и прижался губами к ее губам, носом к ее крошечному носику. Ресницы Иди пощекотали ему скулу, ее губы сначала не шевелились, и он почувствовал, как она сдерживает дыхание, но воздух тонкой струйкой вырывается изо рта. Наконец она закрыла глаза и ответила на поцелуй, ответила с такой страстью, что Эверетт мигом распалился. Но она тотчас отстранилась.

— О, Господи. — Она вздохнула.

— Иди, это я. Ну, пожалуйста, скажи, что помнишь…

— Хаос, я помню, но нельзя же так. Ты уходишь, я все понимаю. Ты никогда не сможешь меня полюбить. — Она повела рукой сверху вниз,

указывая на себя. — Не понимаю, за что Йан любит.

— Ты была другой, — выдавил Эверетт. — Ты красивая женщина. Тут все переделали, и теперь каждый не похож на себя.

— Глупо. — Она сильно нервничала. — Как это я могу быть не похожа на себя? Я — это я. Хаос, уходи. Ну, пожалуйста! Не мучай меня. Люби девушку из телепередачи. Вот она-то как раз красивая.

— Я хочу быть с тобой, — сказал он. — Ты была красивой. Была и осталась. На свете много красивых людей, кроме звезд телеэкрана.

— Простые люди — уроды. Хаос, посмотри вокруг. — Она отвернулась.

— Я помню, — сказал Эверетт. — Ты была похожа на женщин из журналов. Любила показывать мне свое тело.

— Какая же ты дрянь! Почему ты не хочешь взглянуть правде в глаза? Хаос, я уродина! — Она едва сдерживала слезы.

— Тут что-то произошло. Вакавилльские хозяева снов совсем распоясались. Хотят, чтобы вы думали, будто только они…

— Замолчи! — Тонкий голосок задрожал от гнева. — Это моя жизнь! И вовсе незачем приходить и говорить, как, по-твоему, все должно быть. В первый раз, когда ты пришел, я тебя выслушала, а ты все испортил и сбежал. Все, с меня хватит! Если хочешь остаться, ступай, сдай тесты на везучесть. Может, тебя и на телевидение возьмут. Может, ты особенный. А я — обыкновенная! Оставь меня в покое!

— Ты с ума сошла! — Ему хотелось вернуться туда, откуда он ушел, хотелось, чтобы реальность хоть разок посидела спокойно. — В мире много привлекательных людей. Не полтора десятка, а гораздо больше. Если ты обыкновенная, то чего же от тебя хочет Йан?

— Это его дело, — прошипела она.

Эверетт, распаленный ревностью, поднялся с дивана. Рассудок требовал простора.

— Где ключи от твоей машины?

— Куда ты собрался?

— Хочу тебе доказать. Во сколько закрывается парк?

— Не знаю. Пока открыт…

— Ну так давай. — Он протянул руку, Иди отдала ключи. — Я вернусь.

— Хаос… — Голос ее упал, гнев уступил смятению. — Мне это не нравится.

— Ну так выпиши мне билет, когда вернусь.

Он вышел из дома, увидел Мелинду и, ничего не объясняя, потащил ее прочь от Рэя и Дэйва.

— Расскажи, что тут творится, — потребовал он, усевшись в машину.

— Так ведь я уже сказала: все пошло к чертям.

Он завел машину, и они выехали на улицу.

— Значит, ты помнишь, как разговаривала со мной в Шляпвилке?

— Ага. Предков там видела и козла этого, Эджа. И помойку, где ты живешь. Как тебе все это удается?

Он помотал головой.

— Забудь. Слушай, тут кто-нибудь помнит, что было две недели назад?

— Ага, конечно. Но помнят все неправильно. Люди начали меняться, я пыталась объяснить Иди, но тут, похоже, все верят, что они и раньше были такими. Еще крепче прилипли к теликам.

— Меняться? В смысле, внешне?

— Угу. Кроме Кули и его приятелей. Теперь они красавчики, а все кругом уроды. Меня одну не тронули. — Она рассмеялась. — Наверное, решили, что я и так хороша.

— И ведь получилось, да?

— Ага.

Он не отрывал взгляда от дороги.

— Вот так и живем, — сказала Мелинда. — Все обожают правительство. Иди было некуда деваться. Он ведь за ней так долго ухлестывал…

Эверетт повернулся и встретил пристальный взгляд.

— Ты чего?

— Забавный у тебя видок, — ответила она. — Вроде поправляешься.

— Поправляюсь?

— Да нет, ничего, — сказала она чересчур поспешно. — Ты, наверное, просто питался хорошо, а то все консервы, консервы… Я тоже не голодала. — Она задрала на себе рубашку и запустила пальцы в мех на талии. — Ты, вообще-то, где шлялся?

— Повидался со старыми друзьями, — ответил он. — Потом расскажу. — Он затормозил у автомобильной стоянки перед парком. — Побудь здесь.

Эверетт торопливо прошел через парк к знакомому магазину комиксов и журналов. Он хотел купить экземпляр «Плейбоя» или «Пентхауза», показать Иди, что красивые фигуры есть у многих, что рынок устоял против вакавилльсхой интриги.

Он нашел магазин, но не увидел перед ним стеллажа с журналами.

Он обратился к продавцу, человеку нормального телосложения, но с родимым пятном во все лицо, — этакий малиновый осьминог, раскидавший щупальца.

— Мы их теперь за прилавком держим, — объяснил продавец. — Вам что-нибудь эндоморфное?

— Что?

— Новый закон, конечно, знаете?

— Новый закон? Я хочу купить «Плейбой».

— Отлично. Но, по новому закону, вы можете купить выпуск, предназначенный только для вашей категории. Лилипуты смотрят на лилипутов, великаны — на великанов, и так далее. — Он указал на стеллаж за прилавком. Там действительно стояли десять — двенадцать разных вариантов «Плейбоя», все с немыслимыми уродами на обложках.

Продавец окинул Эверетта взглядом.

— По-моему, вы вроде эндоморф. — Он бросил на прилавок журнал. С обложки плотоядно смотрела огромная женщина.

— Что вы сказали?

— Гляди, приятель.

Эверетт заметил собственное отражение в витрине магазина. Он был чудовищно толст, щеки обвисли, руки — точно тесто, убегающее из квашни.

— Четыре доллара, — сказал продавец.

— Не совсем то, что нужно, — возразил Эверетт, чувствуя, как его охватывает безнадежность. — Мне нужны фото красивых тел. Как полагается «Плейбою».

— Их, конечно, печатают, — кивнул продавец, — но покупают только правительственные звезды.

— А мне не продадите? Никто не узнает. Это очень важно.

— Приятель, думаешь, одному тебе хочется первосортного товара? Черта с два. Не продам. Не имею права. Самому смотреть запрещено. А то бы полюбовался, уж поверь. Но эти номера — под замком. И ключи только у правительственных звезд.

— Что? У покупателей есть ключи, а у тебя нет? И ты думаешь, я в это поверю?

Продавец как будто расстроился.

— Ладно, забудь. — Эверетт пошел к выходу, то есть попытался это сделать. Ничего не вышло — тело стало невероятно тяжелым. Слои плоти сковывали любое движение. Пришлось вытечь и хлопнуть на прощанье дверью.