Евгений Лукин - Грехи наши тяжкие (сборник)

Дверь подъезда распахнули с такой силой, что чуть не сорвали пружину. Под фонарём заметались вздыбленные двухцветные макушки.

– Где она, зараза?

– Да вон же, вон! По трубе идёт!

Кто-то нагнулся, подбирая что-то с тротуара, и четвертинка кирпича взорвалась осколками в локте от дона Жуана. Но пристройка была уже совсем рядом. На глазах у преследователей хулиганка с неженской ловкостью вскарабкалась на крышу магазина и, пригнувшись, исчезла за парапетом.

– Колян! Давай к складу! Там по воротам залезть можно!

Дон Жуан огляделся. Под ногами была ровная, шероховатая, как наждак, поверхность, густо усеянная битым стеклом и всякой дрянью. Не распрямляясь, он пробежал вдоль ряда низких балконов до угла, и крыша магазина распахнулась перед ним – огромная, как обугленные пустыни седьмого круга. Изнанка неоновой рекламы напоминала груду тлеющих углей, которую кто-то разгрёб и разровнял по кромке вдоль всего здания.

В это время из-за дальнего угла на крышу выскочила человеческая фигурка – надо полагать, взобравшийся по воротам Колян. За ней – другая.

Не теряя ни секунды, дон Жуан перемахнул облицованное грубыми изразцами ограждение угловой лоджии. Дверь, ведущая внутрь дома, была открыта, и в ней шевелилась портьера.

– То есть не-мед-ленно! – гремел за портьерой властный мужской голос. – Да, по моему адресу! Да! Усиленный наряд!.. Что? Насколько опасна?.. Да она моего сына изуродовала!..

И со страхом, похожим на восторг, дон Жуан понял, что попал в квартиру полковника – ту самую, где агонизировала сорванная им вечеринка.

Спрыгивать на крышу было теперь просто неразумно. Разумнее было затаиться. Портьеру шевелило сквозняком – следовательно, сообразил он, входная дверь распахнута настежь…

– Вот она! – истошно завопили на крыше. – Вон, на лоджии!

Дон Жуан отбросил портьеру и, не выпуская из рук железного прута, шагнул в комнату. Человек, только что кричавший в телефон страшные слова, с лязгом бросил трубку, вскинул голову и остолбенел.

Это был крупный, склонный к полноте волоокий мужчина лет сорока – в шлёпанцах, в брюках с красной полоской и в майке.

– Вы?.. – как бы не веря своим глазам, проговорил он. – Это вы?..

Краска сбежала с его лица. Бледный – в синеватых прожилках – полковник милиции с ужасом смотрел на странную гостью.

И дону Жуану показалось, что полковник сейчас пошатнётся и грузно рухнет поперёк ковра.

Но тут в комнату с топотом ворвался полковничий сынок, теперь более мордастый слева, нежели справа.

– Па! Она на балконе!.. – заорал было он – и умолк.

Полковник зажмурился, застонал и вдруг, развернувшись, отвесил сыну оплеуху – куда более увесистую, чем первые две.

– Сопляк! – снова наливаясь кровью, гаркнул он. – Вон отсюда! Все вон! Тунеядцы! Короеды! Вы на кого руку подняли!..

На лоджии кто-то ойкнул и спрыгнул, видать, на крышу. Полковник плотно прикрыл дверь за вылетевшим из комнаты отпрыском и снова повернулся к гостье. Крупные губы его тряслись.

– Накажу… – истово говорил он. – Примерно накажу… Только ради бога… Это недоразумение… Ради бога…

– Да я, собственно, не в претензии, – преодолев наконец оторопь, промолвил дон Жуан. – Конечно же, недоразумение…

Утро за нежными апельсиновыми шторами рычало, как Цербер. Коротко вскрикивал металл. Иногда, сотрясая воздух, под окном проползало нечто невообразимо громадное.

По ту сторону двери кто-то скрипнул паркетиной и испуганно замер. Дон Жуан усмехнулся. Закинув руки за голову, он лежал на чистых тончайших простынях и с выражением вежливого изумления на посвежевшем лице думал о вчерашних событиях.

Получалось, что тело, которое он присвоил, уже уходило за Ахерон, и не раз… Но полковник, каков полковник! Принимать у себя дома гостей с того света… На безумца вроде не похож, да и душу дьяволу явно не продавал, поскольку живёт небогато…

А ведь принимал постоянно. Не зря же ноги сами принесли дона Жуана именно к этому дому, именно в этот подъезд…

Дон Жуан откинул плед и в который раз с отчаянием оглядел своё новое тело.

В дверь постучали, и осмотр пришлось прервать.

– Я слышу, вы уже проснулись, дорогая? – произнёс мелодичный женский голос. – Доброе утро!

Обворожительно улыбаясь, в комнату вошла пепельная блондинка в чём-то кружевном и дьявольски обольстительном. Жена полковника, и скорее всего, вторая. Уж больно молода, чтобы быть матерью мордастого кабальеро… Вчера за ужином она, помнится, вела себя как-то странно… Да и сейчас тоже… Дверь вот зачем-то прикрыла…

– Ну как спалось?

Слова прозвучали излишне любезно и отчётливо. Видимо, кто-то стоял и подслушивал в коридоре.

– О, благодарю вас! Превосходно!

Блондинка присела на край постели и уставила на дона Жуана синие с поволокой глаза. Мысленно застонав, он попробовал обмануть себя рассуждением, что вот приходилось же ему переодеваться в своё время и монахом, и простолюдином… Однако в глубине души дон Жуан прекрасно сознавал, что сравнение – лживо. Трижды лживо! Ах, если бы тогда, в каптёрке, у него нашлась одна-единственная минута – осмотреться, выбрать…

– Что? Никакой надежды? – умоляюще шепнула блондинка.

– Как же без надежды? – пересохшим ртом отвечал дон Жуан, не в силах отвести взгляда от её свежих, чуть подкрашенных губ. – Надежда есть всегда!

О чём идёт речь, он, естественно, не понимал, да и, честно сказать, к пониманию не стремился. Когда говоришь с женщиной, смысл не важен – важна интонация.

– Я – про кору, – уточнила она.

– Я – тоже…

Синие влажные глаза просияли безумной радостью, и в следующий миг, к изумлению дона Жуана, нетерпеливые ласковые руки обвили его шею.

– Значит, всё-таки любишь?.. – услышал он прерывистый шёпот.

В горние выси мать! А тело-то у него, оказывается, с прошлым! Да ещё с каким!..

В смятении он оглянулся на дверь.

– А… муж?

– Пусть скажет спасибо за баржу… – хрипло отвечала блондинка, бесцеремонно внедряя руку дона Жуана в кружева своего декольте.

«Какая ещё, в преисподнюю, баржа?» – хотел вскричать он, но рот его уже был опечатан нежными горячими губами.

Ай да тело! Ай да погуляло!..

Волоокий дородный полковник маялся в коридоре. При параде и даже при каких-то регалиях. Увидев выходящих из спальни дам, резко обрёл выправку.

– Спасибо вам за баржу, – прочувствованно выговорил он. – Только вот… – Чело его внезапно омрачилось. – Уж больно глубина там небольшая. Не ровён час, поднимут. С баржей-то с одной, может, возиться бы и не стали, но вот теплоход…