Кир Булычев - Последняя война (сборник)

— Я пытался связаться с начальником стражи, — ответил Ольсен, — однако он спит. Здесь нельзя будить. Я и так нарушил этикет.

— Этикет! — Пренебрежение к этикету и крайняя деловитость — известное всей Галактике свойство и гордыня кланов. — Поднимайте кого нужно. Речь идет о людях.

— Разумеется, я с вами согласен, — сказал консул. — И все же есть местные правила…

— Куда ушел «Шквал»?

— Вернее всего, к планете нашей же системы Ар-А. Это название должно быть в атласе. Однако это только предположение.

— Нет возможности уточнить?

— Завтра начальник стражи будет допрашивать подозреваемых.

— Значит, связь завтра? Время?

— Полдень по местному времени вас устроит?

— Меня устроит любое время, потому что я спешу на помощь кораблю, попавшему в беду. Даже если я буду спать, можете взять на себя смелость разбудить меня.

— Вашу иронию оценили, — мрачно сказала Елена Казимировна, хотя в присутствии консула радист не должен вмешиваться в разговор. Но Елена Казимировна берегла репутацию доверчивого и порой наивного Ольсена и не терпела, если кто-либо собирался его обидеть.

— До связи, — сказал Ольсен. — Надеюсь, на борту у вас все в порядке?

— Пассажиров мы высадили. Они ждут нас на планетарном катере. Вряд ли там комфортабельно, но наверняка безопасно. До связи.

Выйдя из пункта связи, Нильс сказал жене:

— Кисочка, я съезжу к космонавтам. Они наверняка очень волнуются.

— Ты можешь им позвонить. Сейчас глубокая ночь.

— Но ведь они с радостью проснутся, — сказал Ольсен.

Он был возбужден и одержим жаждой деятельности.

— Не советую, — сказала Елена Казимировна.

— Но тут же совсем рядом, — сказал консул. — Буквально два шага.

— Тогда надень куртку, сейчас дует с гор. Жена премьера говорила мне, что от этого ветра бывают жуткие эпидемии простуды.

— Это сказки, кисочка, — сказал Ольсен.

Но куртку надел, чтобы не волновать Елену Казимировну.

Он вышел на улицу. Космонавтов он разместил в обыкновенном доме, который консульство откупило специально для подобных случаев, чтобы не терзать приезжих престижной, но неудобной жизнью в новой гостинице. Дом стоял в том же квартале, метрах в двухстах от консульства.

Улица была совершенно пуста. Далеко прогрохотала телега. Донесся звон бубенчиков — сторож отпугивал воров от большого магазина на соседней улице.

Ольсен шел, глядя под ноги, чтобы не угодить в лужу или помои, которые порой еще выливали из окон прямо на улицу, хоть за это и полагался большой штраф.

Вот и дом для приезжих. Над входом звездочка — символ Галактического центра. Ольсен запрокинул голову — в одном из треугольных окон горел свет. Он толкнул дверь. Стражник, нанятый консулом, мирно спал, сидя на полу и прислонившись к стене.

Он поднялся по витой лестнице этажом выше. Из круглого холла шли двери — в комнаты, где спали космонавты.

Ольсен остановился в некоторой растерянности. Потом негромко спросил:

— Кто-нибудь не спит, простите?

Почти сразу открылись две двери, словно обитатели комнат ждали его визита.

— Что? — спросил молодой космонавт, одетый, будто и не ложился. — Есть новости?

— Корабль «Вациус» вышел на связь, — сообщил Ольсен в великом облегчении, потому что правильно сделал, что пришел, — его ждали.

— «Вациус»? Там команда с Крионы, — сказал Салиандри, вышедший из третьей двери.

— А когда «Вациус» будет здесь? Нам лучше перейти на него.

— Я ничего еще не знаю, — сказал Ольсен. — Честное слово.

— Так что же мы стоим? — сказал первый инженер. — Заходите к нам.

Ольсен вошел в комнату. Оказалось, что там сидят еще пять человек. Несмотря на усталость и на то, что они весь день возились на космодроме, стараясь привести в порядок станцию, спать экипажу, потерявшему корабль, не хотелось.

— А уже известно, где «Шквал»? — спросил второй помощник.

— Завтра узнаем, — сказал Ольсен. — Завтра ВараЮ начнет с утра допрос задержанных. Он толковый человек, и его полностью поддерживает здешнее правительство.

В этот момент раздался глухой удар, так что дом пошатнулся и стаканы на столе зазвенели.

Такое Ольсен здесь уже пережил — когда было землетрясение. Но он знал, что местные дома отлично приспособлены для таких случаев. В долине, на севере, ему пришлось побывать в городе после сильного землетрясения. Некоторые дома-тыквы валялись на боку, но ни один дом не разрушился.

Салиандри подошел к окну.

— Это совсем рядом, — сказал он. Он высунулся наружу, стараясь увидеть место, откуда донесся грохот. Потом он обернулся и сказал: — По-моему, там огонь. Пожар. Совсем недалеко. Поглядите.

Ольсен подбежал к окну. Горел его дом. Дом выглядел странно, словно яйцо, из которого вылупился птенец, проклевав верхнюю часть скорлупы. И из широкого отверстия валил дым и вырывались языки пламени.

Елена Казимировна, к счастью, почти не пострадала. Когда Ольсен ушел, ее охватило беспокойство: как он там, один на ночной улице? При его-то рассеянности. Ей представилось, что Нильс заблудился и на него напали грабители… И Елена Казимировна, накинув плащ, кинулась из дома, выбежала на улицу и направилась к дому для приезжих. «Я только спрошу у вахтера внизу, приходил ли он, — уговаривала она себя, — и тут же вернусь». То, что она сама ночью вышла на улицу, ее не тревожило. За много лет совместной жизни она привыкла к тому, что с ней ничего не случается, — все неприятности и неожиданности происходят с Нильсом.

Она была в пятидесяти шагах от дома, когда раздался взрыв.

Ударом воздушной волны Елену Казимировну бросило на мостовую, и так как падение было неожиданным и болезненным, Елена Казимировна не поняла, что произошло, — ей показалось, что на нее напали бандиты, как на того несчастного археолога, и ударили по голове. И, упав, она закрыла голову руками, спасаясь от следующего удара.

Ничего не произошло. Грохот утих, и затем она услышала, как сзади, нарастая в силе, слышится треск, будто кто-то быстро ломает маленькие палочки — тысячи палочек.

Елена Казимировна села и обернулась. Горел ее дом.

Верхняя часть дома куда-то исчезла, и из яйца вырывались клубы дыма, в которых чертенятами проскакивали языки пламени.

— Боже мой! — сказала она вслух. — Какое счастье, что Нильс ушел к пилотам.

Она поднялась, потерла ушибленное колено. Окна в соседних домах открывались, высовывались сонные головы. Дом горел быстро, он был стар, деревянные конструкции тыквы высохли. Куски штукатурки отваливались и падали на мостовую, и казалось, что гигантское яйцо на глазах уменьшается.

Елена Казимировна не пошла к дому, а поспешила дальше, к пилотам, — что ей было делать одной у пожарища? И через несколько шагов она встретила мужа и пилотов, которые бежали навстречу.