Сергей Снегов - Диктатор

— Как приняли его речи в сенате?

— Большинство за Аментолу, но прислушиваются и к Бернулли.

— Снова повторяю: опасный человек! Он проник в наши тайные планы. Прищепа, как нейтрализовать этого нашего злого гения?

— Обдумаю и доложу.

Гамов обратился ко мне:

— Семипалов, вам снова надо выйти на передний край в нашей тайной игре. Говорю о Войтюке. Первая стадия прошла блестяще. Вам перевели огромную сумму на борьбу со мной. Так надо показать, что такая борьба ведется. После того, как большинство народа в референдуме поддержало меня, они еще охотнее будут стимулировать наше противоборство. Посовещайтесь с Войтюком о расколе нашего правительственного единства. Главное убедить Аментолу, что он прав, направляя ресурсы союзникам, а не своей армии, которая и без них одерживает победы. И опорочить Бернулли — этот урод действует мне на нервы. А теперь посмотрим два разговора Вудворта с послом его величества Кнурки Девятого.

У Гамова на отдельном столе стоял стереоэкран. Гамов набрал шифр и мы увидели кабинет министра внешних сношений.

— За день до нашего нападения на Кондук, — пояснил Гамов.

Вудворт стоял, а к нему приближался Ширбай Шар. Не знаю, как этот человек выполнял свои тайные шпионские дела, но лицедействовал он превосходно. Если бы художнику понадобилось написать образ надменного высокомерия, то он мог бы просто срисовать Ширбая. Я потом еще рассматривал эту сцену и не переставал удивляться, как мог Ширбай Шар так высоко поднимать голову над плечами, так далеко перегибать массивную шею, чтобы грудь выпячивалась вперед. Это было рискованное гимнастическое упражнение, а не дипломатическая поза.

— Господин министр, я передал вам ноту своего повелителя, его величества короля Кнурки Девятого, — заговорил Ширбай Шар первым. — И надеюсь, что вы изучили ее с вниманием и уважением.

— Да, с вниманием и уважением, господин посол, — вежливо подтвердил Вудворт. — Повторяю те три пункта, на которые вы требуете незамедлительных ответов. Первый: передать вам пограничную область на глубину до ста лиг, чтобы исправить ту великую несправедливость, что 217 лет назад эта торбашская область была присоединена к Латании.

Ширбай важным кивком массивной головы подтвердил, что пришло время исправить несправедливость, совершенную два столетия назад.

— Второй пункт. Срочно предоставить вам давно обещанный заем в сто миллионов калонов. При этом пересчитать калоны в латы и выдать заем в золоте.

Новый кивок головы.

— Третий пункт. Был разработан план безвозмездной помощи Торбашу оборудованием, вооружением и специалистами. Смена власти в Латании задержала выполнение этого плана. Его величество уверен, что новое правительство без замедления развернет поставки. Я все перечислил, господин посол?

Ширбай Шар надменно проговорил:

— Вы не упомянули заключительной части ноты, господин министр. Его величество надеется, что ответ будет абсолютно благоприятен и сообщен не позднее трех дней со времени вручения ноты, чтобы избежать нежелательных осложнений в отношениях между нашими державами.

— Да, чтобы избежать осложнений… Итак, вы дали нам три дня. Послезавтра, господин посол, прошу прибыть для получения ответа.

Экран погас. Гамов сказал:

— На другой день после оккупации Кондука.

Похожая картина: стоящий Вудворт, входящий Ширбай Шар. Посол стал ощутимо ниже ростом, голова не откидывалась назад, открывая могучую грудь, а чуть ли не падала на нее, прежнюю надменность в лице сменила угодливость. И Вудворт держался с послом по-иному, чем при первой встрече. Тогда оба стояли, Вудворт говорил сухо, чуть не цедил слова сквозь зубы. Теперь пригласил Ширбая на диван, сам сел рядом, заговорил почти дружески:

— Итак, можем подвести итоги нашим переговорам. Вы уже знаете о несчастье с неразумными правителями Кондука? Вероятно, Мараван-хор будет повешен за глупую политику. Глупость рядового человека — его личное несчастье. Глупость политика — государственное преступление. Воротимся к вашей ноте. Мне кажется, ваши требования нужно подкорректировать, чтобы не произошло тех осложнений в наших отношениях, о которых вы так проницательно упомянули. Начнем с пункта первого. С передачей вам пограничного района пока погодим. Несправедливость совершена 217 лет назад, можно еще сотню лет потерпеть. Вместо этого просим выделить нам две ваших дороги для переброски войск к границам Собраны, которая направляет в этот район целую армию. Будем оборонять вашу страну от возможного вторжения с юга. Плату за оборону вашей безопасности мы не требуем. Пункт второй. Заем в золоте. К сожалению, наш банк не располагает избытком золота — а где ничего нет, там и король теряет права. Говорю не о высокоуважаемом короле Кнурке Девятом, а о королях, теряющих ощущение реальности. Пункт третий тоже скорректируем. Учитывая, что Латания воюет и ресурсы ее напряжены, а также то, что вы сохраняете мир, а это в наше время недешево стоит…

— Вы издеваетесь! — воскликнул Ширбай Шар, но тихим криком. Его массивное краснощекое лицо побледнело.

— Что вы, господин посол, разве бы я осмелился? Ищу простые выходы из непростой ситуации… Итак, пункт третий — безвозмездная помощь материалами, товарами, снаряжением. Этот пункт сохраним, но переменим адрес поставок. Не мы вам, а вы нам. У вас хороший урожай, поделитесь им. И вторая корректировка: не безвозмездные поставки, а за плату. Часть выплатим сразу, часть — после войны. Таков наш ответ на вашу ноту. Поверьте мне, господин посол Шар, мы предусмотрели все, чтобы не допустить беспокоящих вас нежеланных осложнений между нашими державами.

Ширбай знал, что разговор с министром после наглых требований Кнурки Девятого будет тяжким. Но что в ответ Вудворт предъявит требования, еще более наглые, он, пожалуй, не ожидал. Страшный пример Кондука гудел в его мозгу дюзами водолетов — он не мог не считаться с ситуацией. Но еще пытался бороться.

— Господин министр, вы предъявляете нам ультиматум?

— Ультиматум предъявили вы: три дня на ответ — и ни часу больше. Мы не ограничиваем вас сроками. Можете обдумывать ответ даже неделю.

Ширбай Шар с горечью проговорил:

— Кондук всегда был вам врагом. А мы — всегда ваши союзники. Почему же вы не делаете меж нами различия?

Вудворту отказала его издевательская вежливость. И он слишком не любил Ширбая Шара, чтобы долго сдерживаться.

— Ширбай, по вашей ноте не видно, что вы наш союзник. Она написана рукой врага. Вы не одержали над нами военной победы, но диктовали свои требования, как если бы она уже была. С вами обошлись мягче, чем вы хотели обойтись с нами.

Ширбай еще ниже опустил голову.