Эндрю Пайпер - Проклятые

— Ну, видишь? Посмотри, каким счастливым ты его сделал! — взвизгнула Эш, обогнув стол и прижимаясь ко мне. — Я не видела его таким возбужденным… да, пожалуй, целую вечность . Он просто сияет !

Она пальцем коснулась моей щеки и заставила меня посмотреть ей в лицо. Теперь стало заметно, что в уголках губ кожа у нее имеет багрово–синеватый оттенок, как у куска мяса, подвешенного в морозильной камере.

— Ты скучал по мне? — спросила она.

Развела руки в стороны. Подошла вплотную. Оплела меня ими.

Это было объятие, удушающее и темное, как почва, засыпающая тело, о котором все думают, что оно умерло, а оно еще живет. Объятие, от которого мой отец никогда не сможет освободиться. А теперь не смогу и я.

— Ты утопила ее…

Это было сказано даже не шепотом. Просто выдох. Но мои губы находились настолько близко к ее ушам, что Эш услышала. Ее тело напряглось и окаменело.

— Почему? — спросил я. — Она была нашей матерью.

— Ты знаешь, почему, — сказала Эш. — Она хотела спасти нам жизнь, а вместо этого показала нам Реку. И я прошла через нее, Дэнни. Я спасла тебя, но меня взяли вниз. У меня забрали душу.

Я уже находился на грани потери сознания, но сестра отпустила меня и добавила:

— А я забрала душу у нее.

Я попробовал отступить к двери, но не смог сделать и шага. Плотная стена, наполненная огромной невидимой энергией, останавливала меня всякий раз, едва я делал попытку пройти мимо Эш. Эта сила заставила меня замереть на месте, чтобы я мог целиком впитать то, чем стала моя сестра, по достоинству оценить, насколько полно ей удалось реализовать свою сущность, и восхититься совершенством, которого она достигла здесь, где был ее дом с самого момента нашего рождения.

— Эдди… — мне все–таки удалось произнести это имя.

— Извини, кто?

— Мальчик. Ты его привела сюда?

— А ты его видел? Если видел, то это он сам постарался. Я только забрала мальчишку от его нервной мамаши. Это была такая наживка, чтобы ты пошел искать меня. Мне наплевать, что с ним случилось потом.

— Он был тут.

— Плохой мальчик…

— Значит, он умер? Если я его видел…

Эш надула губки, изображая сочувствие. Потом мотнула головой, и золотистые волосы закрыли ей половину лица. Меня всегда поражало, что они у нее сияли даже без света.

— Я смотрю, ты беспокоишься , Дэнни, но довольно скоро это пройдет, — сказала она. — Ты забудешь. И ту дуру–коротышку, на которой женился, и ее выкормыша, мальчишку, которого собирался по собственной глупости назвать сыном. И тот нелепый отрезок времени, когда ты вообразил, что можешь быть свободным, — все это пройдет и забудется. Я тебе обещаю.

Она скользнула в сторону и встала около отца. Погладила его по голове наманикюренными пальцами.

— Ты станешь как папа, — ласково сказала она. — Последний из Орчардов воссоединится с семьей. И единственный, кто хотел меня увидеть.

Простое пребывание рядом с Эш лишало меня последнего дыхания жизни. Все, что я принес с собой в этот мир и что позволяло мне тут идти от одного места до другого, то неуловимое, что приводило в ярость мертвецов, когда они видели, или чувствовали, или слышали это, едва я проходил мимо них, — все это покидало меня. Скоро Эш похитит последние искры моей жизненной энергии и превратит меня в такого же человека, как тот, что сидит сейчас в кресле, заключенный в оболочку и погруженный в себя, испытывающий мучения, которым его подвергает изощренный ум моей сестры, но не имеющий даже возможности закричать.

Она всегда была особенной!

— А зачем ты убила Мэг Клеменс? — Я задал этот вопрос не столько для того, чтобы услышать ответ, сколько для того, чтобы выяснить, могу ли еще говорить. — Знаешь, она помогла мне, когда подружки, которые убили тебя, пытались прикончить и меня. Она помогла мне выбраться из того дома.

Эш сняла ладонь с отцовской головы, сжала ее в кулак, потом снова расслабилась. Но когда заговорила, ей не удалось скрыть раздражения, как она ни старалась.

— Добрая Мэг! Пусть ее душа гниет там, на небесах!

— Она не заслуживала смерти.

— Все умирают.

— Но не так.

— А ведь могли бы . — На ее лице появилась улыбка, отрепетированное изображение «очаровательного лица». Впрочем, оно быстро растаяло. Под глазами возникли круги цвета подгнившей банановой кожуры. — Просто никогда не знаешь, как умрешь, правда?

У меня перед глазами взорвалась тьма. Затем фейерверк радужных искр, который предшествует у меня падению в обморок. Я отшатнулся и, споткнувшись, нашел стену. Прислонил к ней голову и почувствовал, что тьма потихоньку рассеивается, хотя отдельные ее сегменты еще продолжали покачиваться передо мной, расплываясь и кружась, будто ячейки сот.

— Ну вот — тебе полегчало, — усмехнулась Эш.

Не проклятая.

— Почему папа здесь? — Я продолжал задавать вопросы, цепляясь за звуки своего голоса, как утопающий хватается за брошенную ему веревку. — Почему он в этом месте?

Демон .

— А ты еще не догадался? Не мог даже предположить?

Яркая вспышка перед глазами, стойкий вкус хлорки во рту и затрудненное глотание. Предвестники приступа головной боли. В жизни никогда ее не испытывал, но разговаривать с Эш, находиться с нею ЗДЕСЬ означало с каждой секундой приобретать все новые и новые болезни.

— Нет, — все же удалось мне выдавить.

— Он стал соучастником убийства. — Эш говорила снисходительно и с оттенком презрения. — Он знал самые ужасные вещи и позволял себе думать о них именно в этом кабинете. Смотрел в окно и сам себе рассказывал шепотом все тайны.

Это навсегда.

— Я не…

— Он следил за мной. За два дня до моего дня рождения… Нашего дня рождения. Когда Мэг пропала, он опасался, что я могу быть как–то в этом замешана, может, узнал что–то. Ну, вот, он тайком приехал к школе и увидел, как я после уроков села в машину мистера Малво, а потом ехал за нами всю дорогу до дома на Альфред–стрит. Когда мы вдвоем зашли в дом, папочка сидел за рулем и продолжал наблюдать. А через пару минут бедняга Дин выскочил на улицу, запрыгнул в свой автомобиль и умчался.

— Почему? Что произошло?

— Я показала ему Мэг. Показала мистеру Малво, что я для него единственная девушка. И он посмотрел вниз, в тот подвал, и увидел ее труп, и быстренько сообразил пару вещей. Первое: теперь главная я, а не он. И второе: он не сможет никому рассказать, потому что именно его, учителя, отправят за решетку, а не меня — не девочку , подружку Мэг.

— И ты осталась там одна.

— Ну да. Пока папа не пришел. Трусливый, ничтожный папуля. Подошел ко мне сзади на цыпочках и заглянул в подвал, совсем как Дин. Знаешь, было похоже, что он что–то подобное и ожидал увидеть, почти догадывался, что чем–то таким все и закончится. Он даже вроде как кивнул, помнишь, как он это делал? Вроде говорил «ладно, так тому и быть»? А потом развернулся и забавно так побежал к выходу, будто боялся блевануть на пол.