Гарри Гаррисон - Спасательный корабль

Час спустя Брайан только успел вгрызться в свой бутерброд с сыром и томатным соусом и углубиться в чтение «Галактических воинов с Проциона», как кто-то плюхнулся на скамейку рядом с ним. Это было необычно: остальные студенты старались не иметь с ним дела. Еще необычнее было то, что чьи-то загорелые пальцы вытащили книгу у него из рук и бросили на стол.

— Опять какая-то космическая чушь для маленьких! — сердито сказала Ким.

Он не раз уже спорил с ней по этому поводу.

— Словарь, которым пользуется научная фантастика, вдвое обширнее, чем в любом другом виде массовой литературы. А любители фантастики находятся в самой верхней группе распределения...

— Чушь и ерунда! Ты меня сегодня совсем дурой выставил.

— Да ведь ты и была... Извини.

Увидев виноватое выражение на лице Брайана, она смягчилась, да и вообще не в ее привычках было подолгу дуться. Она рассмеялась и сунула ему книжку обратно, попав в лужицу томатного соуса. Он улыбнулся и вытер обложку салфеткой.

— На самом деле ты тут вообще не виновата, — сказал он. — Старик Бетсер, может, и гениальный программист, но объяснять он ни капельки не умеет.

— Что ты хочешь сказать? — в голосе у нее прозвучал интерес.

Она протянула руку и отломила кусок от его бутерброда. Он заметил, что зубы у нее очень белые и ровные, а губы ярко-красные, и притом без всякой помады. Он придвинул ей остатки бутерброда.

— Он постоянно отвлекается и начинает растолковывать вещи, которые не имеют никакого отношения к тому, о чем идет речь. Я всегда заранее читаю следующую главу в учебнике, чтобы он меня не сбивал с толку, когда начинает свои объяснения.

— Потрясающе! — не выдержала Ким при мысли о том, что кто-то может читать в учебнике то, чего пока еще не задавали, когда вместо этого можно найти столько интересных занятий. — Ты можешь объяснить лучше, умник?

— Намного, тупица. Воспользуйтесь совершенно секретной до этой минуты системой молниеносного обучения Брайана Ди-лени — и вам все станет ясно! Прежде всего, на самом деле совсем не так важно точно знать, как нужно решать каждую задачу.

— Это какая-то глупость. Как же можно решить задачу, если не знаешь, как ее решать?

— Как раз с другого конца. Можно найти много способов, как ее не решить. Много неверных путей, которые не стоит пробовать. А потом, когда ты будешь знать все самые обычные ошибки, тебе больше ничего не останется, как взять и сделать то, что надо.

Брайан точно помнил, где она ошиблась, и сразу сообразил, чего она не понимает. Он терпеливо объяснил ей это двумя-тремя способами, пока до нее наконец не дошло.

— Так вот в чем было дело! Почему же Бестия Бетсер сразу так не сказал? Это же очевидно.

— Все очевидно, когда поймешь. Может, пройдемся по остальным задачам, пока ты все это помнишь?

— Завтра. У меня дела, надо бежать.

И она убежала — во всяком случае, вприпрыжку выбежала из столовой. Глядя ей вслед, он покачал головой. Странная порода эти девчонки. Он раскрыл книгу и поморщился при виде красных пятен от томатного соуса. Неряшливость. И думает неряшливо — ей бы сейчас и разобраться во всем, пока это свежо у нее в голове. Два против одного, что к завтрашнему дню она все забудет.

И она, конечно, забыла.

— Ты был прав! Все вылетело — р-р-раз, и ничего нет. Я думала, запомню, но ничего не осталось.

Он трагически вздохнул и возвел глаза к небу. Ким хихикнула.

— Послушай, — сказал он. — Нет смысла тратить время на то, чтобы что-то учить, если потом не потратить еще немного времени на то, чтобы это запомнить. Во-первых, ничего нельзя понять, если понимаешь только одним способом. Когда встречаешь что-то новое, надо немного подумать — что из старого это напоминает, а от чего отличается. Если не связать новое с чем-то еще, оно исчезнет, как только что-нибудь изменится в условиях. Вот о чем я говорил вчера — что само по себе решение не так важно, все дело в различиях и сходствах. — Он видел, что это до нее не доходит, и решил разыграть козырную карту. — В общем, я тут придумал программу самообучения, которая очень упрощает всю тему последовательных приближений. Я дам тебе копию. Ты сможешь запускать ее, когда почувствуешь, что у тебя в голове начинается затмение, и все мгновенно станет ясно. Во всяком случае, с этой частью курса ты сможешь справиться.

— У тебя правда есть такая программа?

— Что я, врать тебе буду?

— Не знаю. Ведь я про тебя вообще ничего не знаю, мистер Гений-младенец.

— Почему ты меня так называешь? — Брайан почувствовал гнев и обиду. Он слышал, как другие студенты называют его так за его спиной. И смеются.

— Прости... Я не хотела тебя обидеть. Я просто не подумала. Всякий кретин, который так тебя назовет, наверное, действительно кретин. Я попросила прощения, так что не сердись.

— Я не сержусь, — сказал он и понял, что на самом деле не сердится. — Скажи мне свой личный номер, и я скопирую эту программу на твой модем.

— Я никогда не помню свой личный номер, но он у меня где-то записан.

Брайан издал стон:

— Да как же можно забывать свой личный номер? Это то же самое, что забыть свою группу крови.

— Да я и не знаю, какая у меня группа крови!

Оба расхохотались, и он нашел единственный выход из положения.

— Тогда зайди ко мне, я дам тебе копию.

— Правда, дашь? Ты замечательный парень, Брайан Дилени.

Она с благодарностью потрясла его руку. Пальцы у нее были теплые, почти горячие.

Люди в очереди недовольно переговаривались вполголоса, но Беникоф стоял молча. Не то чтобы ему было все равно — ему даже нравились все эти меры безопасности. Когда он наконец подошел к двоим военным полицейским, они ледяным тоном попросили его предъявить документы, хотя прекрасно знали его в лицо. Только тщательно изучив его удостоверение, а потом пропуск в больницу, они позволили ему пройти к входной двери. Ее отпер еще один военный полицейский, стоявший внутри.

— Все нормально, сержант?

— В общем, да, если не считать этого, сами знаете кого.

Беникоф понимающе кивнул. Он присутствовал при том, как

генерал Шоркт распекал этого сержанта-сверхсрочника с нашивками на рукаве чуть л и не до самого плеча, но генералу на это было наплевать.

— У меня тоже с ним вечные неприятности, потому я сейчас и здесь.

— Плохо ваше дело, — сказал сержант без особого сочувствия. Беникоф разыскал внутренний телефон, позвонил секретарше доктора Снэрсбрук, узнал, что та в библиотеке, и выяснил, как туда пройти.

Все стены библиотеки были заняты шкафами, полными медицинских книг в кожаных переплетах. Однако они давно устарели и служили всего лишь украшением. Библиотека была полностью компьютеризирована: вся специальная литература теперь публиковалась исключительно в цифровой записи. Это стало возможно после того, как были подписаны международные соглашения и приняты стандарты, касающиеся иллюстраций и графиков, которые теперь были по большей части движущимися. Любая медицинская книга или журнал попадали в базу данных библиотеки в то же мгновение, как выходили в свет. Эрин Снэрсбрук сидела перед терминалом, диктуя ему команды.