Гарри Гаррисон - Спасательный корабль

— Сколько мороки из-за этого совещания, — недовольно сказала доктор Эрин Снэрсбрук. — Кое у кого из нас есть и другие дела. Это же смешно — прекрасно можно было провести совещание по телесвязи.

— У всех нас есть другие дела, доктор, у всех есть, — ответил Беникоф. — Вы сами виноваты — это вы подали мысль о совещании. Вы должны понимать, что таков единственный способ обеспечить полную секретность.

— Я говорила, что надо обсудить результаты, и ничего больше. — Она жестом остановила Беникофа, который хотел что-то сказать. — Знаю. Я уже слышала ваши доводы. Здесь, конечно, безопаснее. Все эти похищения, налеты, покушения... Просто я терпеть не могу эти кошмарные вертолеты. Самый опасный на свете вид транспорта. Один из них упал с небоскреба «Пан-Аме-рикен» — вы слишком молоды, чтобы это помнить. Свалился прямо на Сорок вторую улицу. Это настоящие смертоносные ловушки.

По подземному туннелю они въехали в здание штаба. За окнами мелькали часовые из морской пехоты, охранники, запертые двери, автоматические телекамеры и все прочие средства предосторожности, которые так обожают военные. Миновав последнюю запертую дверь, они вошли в конференц-зал, откуда открывалась панорама залива и мыса Лома. С рейда втягивался в залив авианосец. Перед окном, за столом черного дерева, сидело не меньше десятка штатских в темных костюмах и офицеров в форме.

— А в этой комнате вправду безопасно? — шепотом спросила доктор Снэрсбрук.

— Оставьте ваши шуточки, доктор, — шепнул в ответ Беникоф. — Это окно не пробить и из корабельной тридцатидюй-мовки.

Эрин принялась было внимательно разглядывать окно, но заметила улыбку на лице Беникофа. Как и она, он пытался шутить, чтобы разрядить напряжение.

— Садитесь, — приказал генерал Шоркт в своей обычной неотразимой манере и столь же лаконично представил вошедших: — Слева — доктор Снэрсбрук. С ней мистер Беникоф, которого вы знаете, он отвечает за расследование в компании «Мега-лоуб».

— А кто все эти люди? — нежным голосом осведомилась доктор Снэрсбрук.

Генерал Шоркт как будто не слышал.

— Вы должны сделать нам доклад, доктор. Начинайте.

Пауза затянулась. Генерал и хирург молча смотрели друг на

друга, в глазах у них горела холодная ненависть.

Опасаясь худшего, Беникоф вмешался:

— Я созвал это совещание, потому что операция, предпринятая доктором Снэрсбрук, по-видимому, достигла важной и ответственной стадии. Поскольку во всех остальных направлениях наше расследование зашло в тупик, я убежден, что теперь все зависит от доктора Снэрсбрук. Она — наша поддержка и опора, наша единственная надежда в этом трагическом деле. И она, кажется, добилась чуда. Сейчас она введет нас в курс дела. Пожалуйста, доктор.

Доктор Снэрсбрук, слегка смягчившаяся, хотя все еще сердитая, пожала плечами и решила, что с нее хватит препирательств. Спокойно, негромким голосом она заговорила:

— Сейчас я завершаю основные хирургические манипуляции с больным. Поверхностные повреждения, причиненные пулей, более или менее успешно ликвидированы. Более важные и ответственные мероприятия по восстановлению нервных пучков в коре закончены. Пленочные микрочипы имплантированы успешно и соединены между собой вживленным в мозг компьютером. Больше никаких хирургических действий не требуется. Полость черепа закрыта.

— Значит, вы достигли успеха. И больной будет говорить...

— Прошу не перебивать. Это относится ко всем. Когда я закончу свое сообщение о том, что уже сделано и чего, по моему мнению, можно ждать в будущем, я отвечу на любые вопросы.

Снэрсбрук секунду помолчала. Молчал и генерал Шоркт, хотя видно было, что он кипит яростью. Она скромно улыбнулась и продолжала:

— Возможно, что у меня ничего не получилось. Если так, то на этом все кончится. Вскрывать ему череп я больше не буду. Я хочу подчеркнуть, что такой шанс всегда есть. Все, что я делала до сих пор, — всего лишь эксперимент, вот почему я не даю никаких обещаний. Но я скажу вам, на что я надеюсь. Если я добилась успеха, больной придет в сознание и сможет говорить. Но вряд ли мы будем разговаривать с тем самым человеком, в которого стреляли. Он не будет помнить ничего из своей взрослой жизни. Если мои процедуры закончатся успешно, если он придет в сознание, он превратится в ребенка.

Не обращая внимания на возгласы разочарования, она выждала, пока все не замолчат, и заговорила снова:

— Если это произойдет, я буду очень довольна. Это будет означать, что все процедуры прошли успешно. Но это только первый шаг. Если он пройдет по плану, я начну вводить дополнительную информацию и буду поддерживать с ним постоянное общение в надежде, что окажется возможно довести его воспоминания до того периода его жизни, когда на него было совершено нападение. Есть вопросы?

Беникоф первым задал вопрос, который волновал его больше всего:

— Вы надеетесь довести его воспоминания до самого того дня, когда произошло нападение?

— Это вполне возможно.

— Он сможет вспомнить, что тогда случилось? Сможет сказать нам, кто это сделал?

— Нет, это исключено. — Снэрсбрук подождала, пока шум не утих, и продолжала: — Вы должны понять, что существуют две разновидности памяти — долговременная и краткосрочная. Долговременная память сохраняется годами, обычно всю жизнь. Краткосрочная — это то, что происходит с нами в реальном времени: подробности разговора, который мы слышим, слова из книги, которую читаем. Большая часть краткосрочных воспоминаний просто исчезает через несколько секунд или минут. А некоторые из них, если они достаточно важны, постепенно переходят в долговременную память. Но лишь примерно через полчаса. Столько времени нужно мозгу, чтобы переработать их и сохранить. Примером может служить так называемый посттравматический шок. Жертвы, скажем, автомобильной катастрофы ничего не помнят о самой катастрофе, если в этот момент потеряли сознание. Их краткосрочные воспоминания так и не перешли в долговременную память.

Посыпавшиеся вопросы и замечания перекрыл холодный голос генерала Шоркта:

— Но если нет никаких шансов на то, что эти ваши сомнительные манипуляции завершатся успехом, то зачем вообще вы решили их предпринять?

Эрин Снэрсбрук была сыта по горло оскорблениями. Она вспыхнула и начала подниматься со стула. Но Беникоф успел вскочить раньше.

— Позвольте напомнить всем присутствующим, что за ведущееся расследование отвечаю я. Доктор Снэрсбрук принесла большую жертву, согласившись нам помочь. Ее работа — это все, что мы имеем. Уже погибло несколько человек, может погибнуть и наш больной, но самое важное сейчас — итоги расследования. Может быть, Брайан Дилени и не разоблачит убийц, но он сможет показать нам, как построить его искусственный интеллект, а речь, в конечном счете, идет только об этом.