Филип Дик - Предпоследняя правда

Теперь, оставшись безлошадным, он медленно поплелся пешком в сторону Сан-Пабло-авеню. Солнце уже клонилось к горизонту, разливая над городом необыкновенно густой сочный закат, к которому за прошедшие со времени катастрофы годы все уже привыкли. Так что Стюарт не обращал на него ни малейшего внимания. «Может, — думал он, — стоит заняться каким-нибудь другим бизнесом. Небольшие капканы… да, конечно, и на них кусок хлеба всегда заработаешь, вот только перспективы практически никакой. Да и, какие перспективы могут быть в подобном занятии?»

Утрата коня привела его в глубокое уныние. Стюарт тащился мимо унылых фабричных развалин по заросшему бурьяном растрескавшемуся тротуару. Из логова неподалеку блеснули чьи-то глаза. Зверь пристально уставилась на него. «Тебя бы, — мрачно подумал Маккончи, — давно бы надо освежевать да подвесить за ноги.

Теперь понятно, — размышлял он, — почему Хоппи мог вполне законно решить, будто видит загробную жизнь». Все эти развалины, блеклое небо в дымке… голодные глаза все еще следили за ним — существо явно прикидывало, сможет ли оно справиться с человеком. Стюарт нагнулся, поднял кусок бетона и швырнул его в сторону логова, сооруженного из органического и неорганического материала, плотно склеенного чем-то вроде белой слизи. Очевидно, неизвестное существо превратило часть окружающего мусора в клейкую массу и использовало его для строительства своего убежища. «Занятная зверюга, — подумал Стюарт. Впрочем, ему было наплевать. Мир вполне мог бы обойтись без всяких там замечательных и занятных созданий, появившихся на свет Божий за прошедшие годы.

« К тому же, я и сам изменился, — сказал он себе, еще раз обернувшись на случай, если неизвестное существо все же вздумает наброситься на него сзади. — Например, я стал куда сообразительнее, чем был прежде, и вряд ли ты со мной справишься, так что оставь-ка ты эту затею».

Очевидно, существо пришло к тому же решению, так как даже носа из своей норы не высунуло.

«Я, конечно, стал совершеннее, — подумал Маккончи, — но и сентиментальнее». Потому что ему действительно было жаль коня. «Черт бы побрал этих разбойников-ветеранов, — сказал он себе. — Небось, стоило нам оттолкнуть плот от берега, как вся шайка навалилась на беднягу Эдуарда. Как хотелось бы выбраться из этого города, и переселиться куда-нибудь в пустынное место, где не будет всей этой жестокости и преступности. Ведь именно так после катастрофы и поступил тот психиатр. Стокстилл сразу же убрался из Ист-Бэя — я сам видел. Да, видать, умный он мужик. Он даже не пытался вернуться к прежнему ремеслу, а уж тем более остаться на прежнем месте, как сделал я».

«То есть, — подумал Стюарт, — для меня после этой чертовой катастрофы практически ничего не изменилось. Раньше я продавал телевизоры, а теперь — электронные капканы на грызунов. А какая, собственно, разница? И то, и другое, в сущности, полная фигня. Нет, скорее я даже постепенно скатываюсь по наклонной».

Дабы хоть немного утешиться, он вытащил одну из немногих оставшихся дорогих сигарет, и закурил.

«Из-за этого идиотского визита на ту сторону залива целый день коту под хвост, — с досадой осознал Маккончи, — Через пару часов стемнеет, и я отправлюсь спать в утепленную кошачьими шкурками комнатушку в подвале, за которую плачу мистеру Харди доллар серебром в месяц. Конечно, можно зажечь жировую лампу и немного почитать книгу, или часть книги — в основном его небольшая библиотека состояла из частей поврежденных книг. А можно навестить старого мистера Харди с его старушкой и у них послушать передачу со спутника».

Кроме всего прочего, он пару дней назад лично отправил по находящемуся на побережье в западном Ричмонде радио заявку Дэнджерфилду с просьбой прокрутить песенку «Здорово потанцевали» — старую добрую вещицу, которую помнил еще с детства. Правда, он точно не знал, имеется ли этот шлягер на бесконечных милях записей Дэнджерфилда, поэтому, возможно, так его и не дождется.

Дальше он шел уже мурлыкая себе под нос:

Ох и слышал, братцы, новость,

Потанцуем нынче всласть

Ох и новость, вот так новость !

Потанцуем нынче всласть!

Уж сегодня я подружку обхвачу

Крепко-накрепко прижму и покручу.

От воспоминания о песенке из добрых старых времен у него слезы навернулись на глаза. «Теперь ничего не осталось, — с горечью подумал Стюарт. — Так сказать, начисто блутгельднуто… а все, что мы теперь имеем, так это какую-то играющую на флейте крысу, да и ту уже давно задавили».

Была у него и еще одна любимая старая вещица, песенка о парне с ножом. Стюарт стал припоминать, как там было дело. Что-то насчет акулы с зубами, а может и просто насчет зубов. Нет, никак не вспомнить. Пластинку с этой песенкой несколько раз ставила ему мать; исполнял ее певец с хриплым голосом, и она Маккончи страшно нравилась.

«Да, бьюсь об заклад, той крысе ее бы нипочем не сыграть, — сказал он себе. — Ни за что на свете. То есть, для нас это буквально священная музыка. Музыка из нашего прошлого, в котором просто нет места никакому, даже самому удивительному животному и разным там уродам. Это прошлое принадлежит исключительно нам, нормальным людям. Хорошо бы (его и самого потрясла эта мысль) уметь так же, как Хоппи, погружаться в транс, только видеть бы не будущее, как он, а наоборот возвращаться назад .

Интересно, если Хоппи все еще жив, смог бы он такое? Пробовал когда-нибудь? Кстати, интересно, где он теперь, этот пророк? Да, точно, иначе его и не назовешь, один из первых таких калек — без рук, без ног. Скорее всего, сумел вовремя смыться. Может, даже, отправился сдаваться китайцам, когда они высадились на севере.

Скорее всего, я бы хотел вернуться в тот день, когда впервые встретил Джима Фергюсона. Я тогда искал работу, а для негра получить работу, в которой приходится общаться с людьми было ой как трудно. В этом плане Фергюсон был молодец: он плевал на расовые предрассудки. Я помню этот день. Тогда я как раз одно время ходил по домам, продавая алюминиевые кастрюли, а потом договорился распространять Британскую энциклопедию по подписке. Боже мой, — вдруг осознал Стюарт, — ведь свою первую настоящую, постоянную работу я получил у Джима Фергюсона, поскольку работа вразнос в счет идти не может».

Пока он вспоминал Джима Фергюсона, который теперь был мертв — мертв все те годы, что прошли со времени падения бомбы — ноги, наконец, вынесли его на Сан-Пабло-авеню, где стали попадаться небольшие магазинчики — жалкие лавчонки, торгующие всякой всячиной — от вешалок до сена. Один из них , до которого идти оставалось всего ничего носил название «Харди и Ко. ГОМЕОСТАТИЧЕСКИЕ КАПКАНЫ НА МЕЛКИХ ХИЩНИКОВ ХАРДИ». Стюарт поспешил к нему.