Грегори Самак - Тайная книга

Притаившись за высокой батареей консервных банок, Ти-Том навострил уши.

– Во всяком случае, – отрезала вдова Шиллер, – мне не нравятся люди, которые не ходят к мессе, сидят дома и не спят по ночам. Я в этом не нахожу ничего хорошего.

Чтобы наказать их за злоязычие, Ти-Том засунул банку первосортного супа Grieβnockerl [6] Суп с манными клецками – австрийское национальное блюдо. себе за пазуху, а потом еще одну.

Оглядевшись по сторонам и понизив голос, чтобы ребенок не слышал, вдова добавила, кивком показав на дальнюю часть магазина:

– Никогда не знаешь, откуда выскочит этот крысеныш… Вечно крутится на улицах. Должна же полиция вмешаться! Поместить его в приют. Похоже, в округе все больше и больше воровства. Нельзя приваживать сюда чужаков, от этого ничего хорошего.

Остальные промолчали, хотя выражение их лиц выдавало полное одобрение. Они опасались, как бы мальчуган не застал их врасплох.

И не напрасно: Ти-Том все слышал.

Тогда, скрытый от их взглядов, он в знак наказания запихнул во внутренние карманы еще бутылку лимонада, три тюбика сгущенного молока, банку паштета из лососины для гурманов и три дорогущих шоколадных трюфеля в красивых золотых обертках. Он никогда не ел шоколада, а тут такой случай подвернулся…

– Слишком много чужаков развелось в нашей стране… – сказал Альберт Крюгер, глядя в пустоту.

После путешествия Элиасу было трудно определить, сколько на самом деле прошло времени. Он покинул зал Книги, тщательно закрыл люк и уничтожил все следы своего спуска.

На антресольном этаже были слышны голоса Польстерихи и Ти-Тома, хлопотавших по дому. Не встретив никого из них, он спустился по лестнице, подобрал газету с крыльца и установил, что выпуск помечен понедельником. Значит, вся суббота и воскресенье ушли у него на изучение Книги, путешествие и глубокий сон, который за этим последовал.

Томас только что принес покупки из магазина Крюгеров. Потянувшись, Элиас распрямил затекшее тело, потом принял душ и переоделся.

Чуть позже с кухни донеслись крики и глухой шум.

По какой-то неизвестной причине Польстериха разбушевалась. Осыпала Ти-Тома яростной бранью и пыталась его поймать.

Загнанный в угол и прижатый к каменной мойке ребенок запаниковал. Теперь-то он точно попался. Домработница замахнулась на него кулаком, сжимая что-то в другой руке.

Бесшумно подойдя сзади, Элиас схватил ее за правую руку, готовую обрушиться на застывшего от ужаса ребенка. Она обернулась, пьянея от злобы. Увидела старика, но все еще не унялась.

– Что вы делаете? – гневно возмутился Элиас. – С ума сошли?

– Это же негодяй, мелкий пакостник! Вот, глядите…

Польстериха раскрыла ладонь и показала три золотые шоколадные конфеты из магазина Крюгеров.

– Он их украл, мерзавец этакий! Устроить мне такое! В местной лавке… Позвольте задать ему хорошую трепку!

Элиас, по-прежнему удерживая руку фурии, взял конфеты и сказал, обезоруживающе улыбнувшись:

– А, Томас, как это мило! Ты не забыл…

Польстериха словно с луны свалилась. Промямлила:

– Как это?

– Фрау Польстер, неужели я вас не предупредил? Я попросил нашего Томаса принести мне шоколадных конфет, как раз таких. Видите, нет повода устраивать драму. Верно?

Ти-Том посмотрел на Элиаса так, словно он спас его из когтей чудовищ.

Домработница выругалась, но все же процедила несколько неразборчивых слов извинения. Старик из-за ее спины глядел на взмокшего от страха ребенка – как сообщник, но при этом строго.

Продолжая бурчать себе под нос, мегера вышла из кухни, оставив их наедине.

Не говоря ни слова, Элиас заглянул в суповую кастрюлю, стоявшую на плите. Налив себе полную тарелку томившегося там гуляша, он уселся за кухонный стол, аккуратно положив украденные конфеты перед собой, на самом виду.

Затем велел Ти-Тому сесть напротив и начал есть, поглядывая на него. Ребенок, оказавшись перед прибором Анны, выглядел немного смущенным, однако Элиас не стал его убирать.

– Ну что, Томас, прочитал книгу?

– Да, герр Эйн, большое спасибо.

– Ты можешь звать меня просто Элиас…

– Да, герр Эйн, большое спасибо.

Элиас вздохнул. Покончив с гуляшом, старик взял одну конфету и медленно развернул.

– И как она на твой вкус?

– Потрясающе, просто потрясающе! Только слишком короткая…

– Да я не о книге! – возразил Элиас с усмешкой. – Как тебе конфета, понравилась?

Ти-Том покраснел и приготовился получить заслуженный нагоняй.

– Я ее еще не попробовал. Не успел.

– Досадно, – сказал Элиас, кладя конфету в рот и подчеркнуто ее смакуя. – В самом деле досадно… Она – просто чудо.

Ребенок сглотнул слюну.

– Осталось еще две. Ты мне расскажешь немного о себе? – спросил Элиас, разворачивая вторую.

– Да нечего особенно рассказывать…

Старик откусил половину второго трюфеля.

– Мммм… Эта тоже очень хороша.

– Я сирота, живу один… И никогда не пробовал шоколада! – добавил он хитровато.

Пропустив эти слова мимо ушей, Элиас отправил в рот вторую половину, взял последнюю конфету и встал:

– Что ж, угостился на славу! Оставлю эту для кофе. А ты взамен возьми-ка это…

И Элиас отсчитал несколько монет, но, увидев обрадованную рожицу мальчугана, уточнил:

– Не для тебя, а для Крюгеров. Попроси прощения за то, что забыл заплатить. И рассчитайся за конфеты… да и за остальное тоже.

Добродушно ткнув в живот улыбавшегося Ти-Тома, Элиас нащупал бутылку и остаток добычи, спрятанной воришкой.

Когда мальчуган направился в магазин, он бросил ему вдогонку с порога:

– И не забудь проверить карманы – никогда не знаешь, что в них окажется!

Всю дорогу Томас думал об этом странном и привлекательном человеке, которого окрестил Элиасом Мудрым. Сунув руку в карман, он вдруг нащупал в нем что-то круглое и, разжав ладонь, увидел третью шоколадную конфету. Даже не оборачиваясь, он почувствовал покровительственный взгляд старика: тот смотрел ему вслед.

Была вторая половина дня, и Ти-Том только что вернулся к себе. Он побродил какое-то время среди руин своего обветшалого маленького королевства и покинул его незадолго до пяти часов. Он всегда уходил точно в это время, поскольку именно тогда заканчивались уроки в школе Браунау и ученики расходились по домам.

На обочине дороги, стараясь держаться подальше от шумной толпы юных шалопаев, появилась Марика, единственная дочка Рифеншталей. Томас ждал только ее.

Они были такие разные: он – маленький гаврош с Востока, она – примерная девочка, всегда в аккуратных синих платьицах и с безупречно заплетенными пепельно-белокурыми волосами.

Оба – и Марика, и Томас – были развиты не по годам. Марика уже училась в гимназии. Она была самой младшей и самой замкнутой в классе.