Дин Кунц - Франкенштейн: Мертвый город

— О, да, — ответил мистер Лисс, — это волшебная ночь, захватывающая красота, куда ни глянь, прелестнее, чем все самые прелестные из прелестных когда-либо бывших рождественских ночей — за исключением ненасытных извергов-марсиан, заполонивших город, которые едят людей быстрее, чем дробилка перемалывает чертов картофель!

— Я не забыл про них, марсиан, — возразил Намми, — если они это они. Но ночь прелестна все равно. Так что ты хочешь делать, ты хочешь выехать за город, может, увидеть полицейских и блокпост там?

— Они не полицейские, мальчик. Они монстры, притворяющиеся полицейскими, и они будут там до тех пор, пока не съедят всех в городе.

Несмотря на то, что мистер Лисс вел медленно, иногда задняя часть машины юлила или ее заносило к одному из бордюров. Он всегда возвращал контроль до того, как они во что-нибудь врежутся, но им уже нужна была цепь на колеса или зимние шины.

Если мистер Лисс украдет другую машину, с цепями на колесах, и если Намми пойдет с ним, зная с самого начала, что она была украдена, он, возможно, сам превратится в вора. Бабушка воспитала его так, что плохие вещи, которые он сделал, пристыдят ее перед лицом Господа, где она находилась сейчас.

Намми сказал:

— Ты на самом деле не узнаешь, что монстры-полицейские все еще там, пока не посмотришь.

— Я знаю, будь уверен.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я гребаный гений, — сказал мистер Лисс, брызгая слюной, сдавливая руль так сильно, что суставы пальцев выглядели острыми, как ножи. — Я просто знаю вещи, мой мозг такой чертовски большой. До этого в тюрьме этим утром мы не были знакомы даже пары минут, а я уже знал, что ты тупой, так ведь?

— Это правда, — согласился Намми.

По поперечной улице перед ними с юга на север проехала полицейская машина, и мистер Лисс сказал:

— Это нехорошо. Мы никогда не выберемся из города на машине. Нам нужно найти другой способ.

— Возможно, мы сможем выбраться тем же способом, каким попали внутрь. Я всегда хотел прокатиться на поезде.

— Холодный пустой товарный вагон — не такое уж шикарное развлечение, как звучит. В любом случае, они захватят железнодорожное депо.

— Ну, летать мы не можем.

— Ох, я не знаю, — сказал мистер Лисс. — Если твой череп такой пустой, каким кажется, я мог бы привязать к твоим ногам корзину, подуть горячим воздухом в твой нос и отправить отсюда, как если бы ты был большим старым воздушным шаром.

С квартал или около того Намми думал об этом, пока старик включал стеклообогреватель и пока лобовое стекло, начавшее затуманиваться по краям, снова становилось чистым. Затем сказал:

— Это не имеет смысла, если это не просто твоя подлость.

— Возможно, ты прав.

— Я не понимаю, почему ты должен быть таким подлым.

— У меня это хорошо получается. Человеку нравится делать что-то, в чем он хорош.

— Сейчас ты для меня не такой подлый, каким был поначалу, когда мы только встретились.

Помолчав, мистер Лисс сказал:

— Ну, Пичез, во мне есть хорошее и плохое. Никто не может быть на сто процентов хорошим круглые сутки.

Мистер Лисс иногда называл его Пичез [5] Peaches (англ.) — персики. Распространенное в Америке прозвище, дается за румяные пухлые щечки. . Намми не знал, почему.

— Пару раз, — заметил Намми, — у меня даже проскакивала мысль, что мы, возможно, станем друзьями.

— Мне не нужны никакие друзья, — сказал мистер Лисс. — Ты возьмешь «клинекс» [6] Салфетки, производящиеся компанией «Клинекс/Kleenex». Название салфеток стало нарицательным. и выпустишь эту мысль из своей головы прямо сейчас. Высморкаешь, как сопли. Я одиночка и отшельник. Друзья только отягощают человека. Друзья — это люди, которые обязательно станут врагами. В этом мире нет ничего хуже, чем дружба.

— Бабушка, она всегда говорила, что дружба и любовь — это все, что есть в жизни.

— Ты только что мне напомнил одну вещь, которая хуже, чем дружба. Любовь. Ничего не сломает тебя быстрее, чем любовь. Это яд. Любовь убивает.

— Я не понимаю, каким образом это может быть правдой, — сказал Намми.

— Но это правда.

— Нет, не правда.

— Не называй меня лжецом, мальчик. Я вырывал горло у людей, которые называли меня лжецом. Я отрезал им языки и жарил с луком на завтрак. Я опасный сукин сын, если меня рассердить.

— Я не сказал, лжец. Ты просто неправ в отношении любви, просто не прав, и все. Бабушка любила меня, и любовь меня никогда не убивала.

— Она умерла, не так ли?

— Ее убила не любовь, это была болезнь. Если бы я мог забрать ее рак в себя и затем умереть за нее, я бы умер сейчас, и она была бы живой сейчас с тобой.

Они ехали минуту в тишине, а затем мистер Лисс сказал:

— Ты не должен всегда меня слушать, мальчик, или воспринимать то, что я говорю, серьезно. Не все, что я говорю, гениально.

— Возможно, большинство, но не то, что ты сказал прямо сейчас. Знаешь, что? Возможно, мы можем поехать на мотосанях.

— Можем что?

— Знаешь, как бы снегоход.

Мистер Лисс аккуратно подрулил к бордюру и остановился.

— Мы можем отправиться по бездорожью. Но достаточно ли для этого снега? Где-то дюйм толщиной.

— Глубже, чем дюйм, — сказал Намми, — и еще быстро прибавляется.

— Где мы можем взять снегоход?

— Люди, у людей они есть по всему городу. И еще есть место со снегоходами, где они продают их на Беатрэк, 25.

— Очередная чертова улица с медведем в названии. Кто бы ни называл улицы в этом захолустном городишке, у него такое же богатое воображение, как у пня.

— Как я уже сказал, там стадо медведей в основной части территории. У нас нет ни тигров, ни зебр, чтобы назвать ими наши улицы.

Старик сидел тихо около двух минут, просто наблюдая за снегопадом, как будто бы решил, в конце концов, что он прелестный. Это молчание для мистера Лисса было долгим, он всегда имел что сказать по любому поводу. Намми обычно хорошо чувствовал себя с людьми, которые молчали между собой, но это долгое молчание мистера Лисса было немного беспокойным, потому что заставляло Намми интересоваться, что он задумывает.

Наконец, мистер Лисс сказал:

— Пичез, ты действительно знаешь кого-нибудь, у кого есть снегоход?

— Знаю парочку.

— Например?

— Например, Боз.

— Боз?

— Офицер Барри Бозмен. Люди зовут его Бозом. Он гоняет по бездорожью круглый год на одной штуке или на другой.

— Офицер?

— Он полицейский. Он много смеется. Он заставляет тебя чувствовать, что ты хорош, как никто другой.

— Он мертв, — сказал мистер Лисс резко. — Если он полицейский, они убили его и заменили одним из своих двойников.

Намми должен бы знать, что Боз мертв, потому что даже шеф полиции Рафаэль Джармилло был одним из пришельцев, так что каждый полицейский был непременно тоже одним из них. Вся настоящая полиция была мертва и съедена, как случилось этим утром со всеми людьми в тюремных камерах рядом с той, из которой Намми и мистер Лисс бежали.