Сергей Лукьяненко - Красная машина, черный пистолет (сборник)

Прочую ржавчину он свел, как сумел, и калибр ружья за счет того прилично вырос. Но пружины восстановлению не подлежали, и после некоторой доработки пушка стала стрелять от удара молотком.

Разумеется, с рук при помощи молотка не пальнуть, да и отдачи Олежка опасался. Он соорудил нечто вроде лафета из двух досок и той части забора, что не успела обвалиться.

Обрезал несколько патронов по плечики гильз, сменил порох на свежий и заменил пулю (или снаряд? Поди пойми, чем это ружье стреляло) чуть не стаканом самолично отлитой неровной картечи.

Испытывал не на мишени – сразу на пролетающей гусиной стае. Жахнул молотком – осечка. И второй раз – осечка. А на третий ка-а-а-ак грохнуло!

Он надеялся, что выстрел «гусиной пушки» лишнего внимания не привлечет. В округе часто раздавались громкие звуки: и местные развлекались, и приезжие бандюки опробовали купленные стволы. Но, как на грех, поблизости случился участковый, у того был от начальства план по выявленным «самодельщикам». С серьезными людьми связываться участковый не хотел, резонно опасаясь за жизнь, здоровье и семью, и Олежка с его пушкой стал для мента подарком судьбы.

Отделался Олежка малым: учетом в ИДН, нещадной поркой и конфискацией чудо-оружия. Но больше всего расстроился от того, что ни один гусь с неба не свалился. Не то била пушка слабовато, не то слишком замешкался с двумя холостыми ударами…

Мечта осталась мечтой. И не давала себя забыть, каждую весну тянулась в небе с громким гоготаньем.

Новая идея пришла спустя два года, позапрошлой осенью. Олежка ездил с мгинским парнями прошвырнуться в Питер, хоть не любил там бывать, – город казался слишком огромным и крайне враждебным: и все тамошние менты, и вся тамошняя гопота – все, казалось, нацеливались обидеть растерянного Олежку. И вообще он не любил, когда вокруг много людей.

Но уговорили, поехал. И случаем угодил с пацанами на какой-то праздник корейской культуры: у СКК тусовалась нехилая толпа узкоглазых, но и нормальных людей не гнали, привечали.

Корейские песни-танцы, что развлекали народ с эстрады, Олежке и его компании были по барабану, их заинтересовало другое: там с длинных столов бесплатно угощали всякой национальной фигней, парням же надлежало раздавить для куражу два пузыря, и можно было сэкономить на закуске.

Олежка водку не пил, он имел с собой немного портвейну, а тот и без закуси заходит. Но тоже подошел со всеми, грех не пожрать на шару.

Парни затарились острыми салатиками, мясного опасаясь: ну как подсунут собачатину? А Олежка и мясного навернул за обе щеки. Едал он собачатину, правда, по-простому сготовленную, без корейских выкрутасов, – мясо как мясо.

Отвалили от толпы в сторонку, с пузырями и добытой закусью, и тут у корейцев начался салют, и палили как раз вблизи с тем местом, куда парни отошли.

Олежка впервые видел салют так близко, чуть не вплотную, понравилось.

И наблюдая, как уходят вверх здоровенные, в рост человека, ракеты и расцветают в небе замысловатыми огненными фигурами, Олежка придумал: если вместо пиротехнической фигни начинить туда картечи, да болтов с гайками, да гвоздей – и по гусиной стае?

Потом он не раз возвращался к той мысли, вертел ее так и сяк и изъянов не находил: сработает!

Беда была в другом – он не чувствовал в себе знаний и умений, чтоб смастерить ракету. И обратился к Парамоше, того идея увлекла, он любил такие задачки.

…Ракета, что стояла сейчас на пусковой, имела имя собственное: «ПВ-3». Что в переводе значило: конструкторы Парамонов и Васин, третья модель.

Хотя, конечно же, конструктором был один Парамоша, а Олежка так, на подхвате. Помогал в изготовлении, как умел, да откапывал снаряды в видах извлечения артиллеристского пороха.

Две первые модели бесславно канули прошлой весной – летели неплохо и взорвались исправно, но с сильным недолетом, лишь распугав впустую гусиные стаи: Парамоша сказал, что на глазок длину шнура-замедлителя им в жизни не подобрать, гуси летают с погрешностью по высоте плюс-минус полсотни метров. Надо, кровь из носу, сладить радиовзрыватель.

Сладили, купив и разобрав простейшую игрушку с радиоуправлением. Пришлось на нее подкопить: выросши, Олежка подрабатывал в магазине уже в полную силу и брал не едой, деньгами; Парамоша тоже вложился. Но пока возились с новым взрывателем, пролет гусей закончился.

День сбычи мечт настал год спустя.

Олежка для такого случая не пошел в школу – гуси летали по утрам и вечерами, а в сумерках искать сбитых трудно. Парамоше было все равно когда, он нигде не работал.

Они стояли у готовой к старту ракеты и поджидали гусиную стаю. И чувствовали себя, как Королев, стоявший у ракеты с Гагариным. Хотя нет, не мог Королев себя чувствовать, как Олежка, не те у Королева были эмоции, послабее: не голодал небось в детстве, на пролетающих гусей облизываясь, – физиономия на фотках откормленная…

Вдали послышался слабый гогот. Подлетала стая, невидимая пока за деревьями.

Все было обговорено, распланировано и даже отработано на двух неудачных пусках. Олежка присел на корточки у хвостового оперения, зажег длиннющую «каминную» спичку – она могла гореть очень долго и не гасла на ветру.

Очень хотелось поднять голову, глянуть на подлетающую мечту, но Олежка сдержался, полностью сосредоточившись на запале. Он знал: Парамоша не подведет, скомандует вовремя, глазомер у него идеальный, как довелось убедиться при тех двух пусках. Нельзя подвести и ему, Олежке, промешкав с запалом.

– Давай!

Рука со спичкой отреагировала на команду мгновенно. Из сопла ударила струя искр, набирая силу. Олежка вскочил на ноги, отбежал подальше, к Парамоше, и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как ракета рванула с пусковой в небо, оставив за собою белый дымный след.

Пульт был сжат в единственной корявой Парамошиной руке, Олежка сам бы очень хотел нажать на кнопку, но признавал, что Парамоша заслужил это право.

Затраты на радиовзрыватель окупились сполна, взрыв грянул в нужный момент, без перелета и недолета.

Но…

Но оказалось, что гусям не понравилась неведомая фигня, подлетающая с дымом и шумом, – и птицы ударились врассыпную еще до подрыва боеголовки.

Великий замысел – вымести зараз полстаи бесчисленными осколками – не удался. Но все же совсем зря труды не пропали: Олежка следил за двумя гусями, явно подбитыми, тянувшими, снижаясь, в сторону… Далековато сядут, трудно будет найти.

– Туда гляди! – рявкнул Парамоша и развернул, вцепившись в плечо своей клешней.

Олежка повернулся и понял, что и в самом деле смотрел не туда. Третий гусь пострадал сильнее и не планировал – падал с высоты по наклонной.

Они впились глазами в падающую птицу, ни на что больше в целом свете не обращая внимания: поднялся б рядом ядерный гриб, не заметили бы.