Лоис Буджолд - Ученик воина. Игра форов

— Вы не могли бы отвести свои пушки в сторону? — И тут, взглянув на Оссера, Осон запнулся. — Что вы с ним сделали?

— Чуть-чуть изменили его статус. Если говорить о флотилии, она уже под моим началом. — «Что ж, по крайней мере я добиваюсь этого». — Что касается вас, решайте: принимаете ли вы сторону победителя? И премию за участие в бою? Или я должен передать командование «Триумфом»… — Осон оскалился и яростно взглянул на Танга. — …Белу Торну?

— Что? — крикнул Осон. Танг вздрогнул и поморщился. — Вы не можете…

Майлз прервал его:

— Вы случайно не помните, как из капитана «Ариэля» превратились в капитана «Триумфа»? Ну так что?

Осон указал на Танга:

— А этот?

— Мой наниматель внесет сумму, равную стоимости «Триумфа», которая станет законной долей Танга в корпорации. Я утверждаю Танга в должности начальника штаба, а вас — капитаном «Триумфа». Ваш первоначальный вклад, равный стоимости «Ариэля» за вычетом суммы залога, будет утвержден как ваша законная доля в корпорации. Оба корабля будут числиться собственностью флотилии.

— Вы согласны? — скривившись, спросил у Танга Осон.

Майлз сурово взглянул на Танга.

— Да, — неохотно проронил тот.

Осон нахмурился.

— Дело не только в деньгах… — Он остановился, наморщив лоб. — Какая боевая премия? Что за бой?

«Он колеблется, значит, согласен».

— Вы согласны или нет?

По круглому лицу Осона мелькнула ехидная улыбка.

— Согласен, если Танг извинится передо мной.

— Что? Этот кусок мяса думает…

— Извинись перед этим человеком, дорогой Танг, — процедил Майлз сквозь зубы, — и давай продолжать. Или «Триумф» получит капитана, который может быть своим собственным первым помощником и который, помимо прочих многочисленных добродетелей, никогда не спорит со мной.

— Конечно, нет, раз этот плюгавый бетанец влюблен в вас, — огрызнулся Осон. — Я так и не понял, хочет ли это создание, чтобы с ним переспали, или намерено само переспать с вами…

Майлз улыбнулся и успокаивающим жестом поднял руку:

— Ну-ну. — Он кивнул Элен, та спрятала в кобуру парализатор и вытащила нейробластер, наставив его прямо в голову Осона.

Ее улыбка неприятно напомнила ему улыбку сержанта Ботари. Или — что еще хуже — Кавилло.

— Я говорила тебе когда-нибудь, Осон, как отвратителен твой голос? — осведомилась она.

— Ты не выстрелишь, — неуверенно сказал Осон.

— Я не стану ее останавливать, — солгал Майлз. — Мне нужен ваш корабль. Меня устраивает, хотя это вовсе не обязательно, чтобы им командовали вы. — И Майлз уставился на своего предполагаемого начальника штаба: — Танг?

Немного неуклюже, спотыкаясь на каждом слове, Танг начал извиняться перед Осоном, перечисляя все свои выпады относительно его поведения, умственных способностей, происхождения, наружности… Когда лицо Осона начало чернеть, Майлз прервал список Танга на середине и попросил его начать снова, только короче.

Танг вздохнул:

— Осон, иногда ты бываешь настоящим говнюком, но, черт тебя побери, когда надо, ты умеешь драться. Я видел тебя в деле. В смертельно опасном деле из всех капитанов флотилии за своей спиной я предпочел бы иметь именно тебя.

Уголки губ Осона поползли вверх.

— Вот за это действительно спасибо. Я ценю твою заботу о моей безопасности. Так насколько рискованным может оказаться ваше дело?

Смех Танга, решил Майлз, прямо-таки режет ухо.

Капитанов-владельцев приводили по одному и уговаривали, подкупали, шантажировали и ослепляли грандиозными проектами до тех пор, пока у Майлза не пропал голос.

Один только капитан «Перегрина» попробовал сопротивляться, причем в прямом смысле слова. Его оглушили, связали, а его помощнику предоставили немедленный выбор между повышением в должности (без увеличения оклада) и прогулкой к ближайшему шлюзу. Помощник выбрал повышение, хотя глаза его говорили: «Ну погодите! Попадетесь вы мне когда-нибудь». Поскольку это «когда-нибудь» должно было наступить после столкновения с цетагандийцами, Майлз был удовлетворен.

Они переместились в конференц-зал напротив боевой рубки, чтобы провести самое странное совещание из всех, на которых Майлз когда-либо присутствовал. Оссера, получившего еще один укол, поместили во главе стола, где он и сидел, подперев голову и напоминая улыбающееся чучело. Еще двое были привязаны к креслам с кляпами во рту. Танг сменил свою желтую тюремную пижаму на серую полевую форму. Поверх капитанских нашивок приляпали знаки различия командующего. Первоначальная реакция аудитории на новость, сообщенную Тангом, пройдя все стадии от сомнения до страха, как всегда, вылилась в откровенную перебранку. Но от зловещего предупреждения Танга, что если они не выступят в качестве защитников туннеля, то вскоре им придется атаковать через него оборонительные позиции цетагандийцев, сидящих за столом бросило в дрожь. «Может быть еще хуже» — эти слова всегда были самым неотразимым аргументом.

В середине совещания Майлз, потирая виски, наклонился к Элен:

— Так было всегда или я просто забыл?

Она задумалась, а потом быстро пробормотала:

— Нет, раньше оскорбления были посильнее.

Майлз спрятал улыбку.

Ему пришлось сделать сотню несанкционированных заявлений и ничем не подкрепленных обещаний, пока наконец все не успокоились и не разошлись по боевым постам. Оссера и капитана «Перегрина» под охраной отправили на гауптвахту. Задержавшийся Танг, нахмурясь, взглянул на шлепанцы Майлза:

— Если уж ты собираешься командовать моей флотилией, сынок, будь добр, окажи старому солдату любезность и раздобудь пару форменных ботинок.

Наконец осталась одна Элен.

— Я хочу, чтобы ты еще раз допросила Метцова, — попросил ее Майлз. — Вытяни из него все сведения о «Бродягах», какие только сможешь, — коды, корабли, находящиеся в строю, отсутствующие и ремонтирующиеся, последняя диспозиция, привычки личного состава плюс все, что он сможет рассказать о Верване. Вырежи упоминания о моей личности, которые могут там оказаться, и передай текст в оперативный отдел. Только предупреди, что не все сказанное Метцовым правда. Это может нам здорово помочь.

— Хорошо. Попробую.

Майлз вздохнул и устало облокотился на стол.

— Знаешь, патриоты, такие как барраярцы, все-таки не правы. Наши офицеры считают, что наемники бесчестны, потому что их услуги можно купить или продать. Но честь — это роскошь, которую может позволить себе только свободный человек. Имперский офицер вроде меня служит не ради чести — он просто служит. Сколько из этих честных людей, которым я только что лгал, умрет по моей вине? Жизнь — странная штука.

— Ты хочешь что-нибудь изменить?

— Все. И ничего. Я лгал бы в два раза быстрее, если бы в этом была необходимость.