Лоис Буджолд - Ученик воина. Игра форов

— Честь солдата — исполнение его патриотического долга.

— Или ее патриотического долга.

— Или ее долга, — согласился Майлз. — Но мы служим не родине, а императору. Это далеко не одно и то же. Мы здесь зарабатываем десятипроцентную прибыль для Тава Кольхауна. По крайней мере до недавнего времени делали это.

Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза — надо было собрать силы, чтобы продолжить инспекцию. Но вот он снова обернулся к Элен:

— Ты, кажется, говорила что-то насчет необходимости стать грубой? Бесчувственной?

— Да. И что?

— Моя мать была настоящим солдатом, поверь. Но я не думаю, что ей была безразлична чужая боль. Даже боль ее врага.

После этих слов между ними надолго воцарилось молчание.

Совещание офицеров по поводу возможной контратаки противника получилось, к счастью, не таким напряженным, как ожидал Майлз. Они собрались в конференц-зале, где раньше заседало заводское начальство. Отсюда открывалась захватывающая панорама всей станции. Тяжело вздохнув, Майлз опустился в кресло — спиной к иллюминаторам.

Он быстро освоился с ролью беспристрастного арбитра, сопоставляющего различные предложения — и это при почти полном отсутствии информации, на которую можно было бы опереться. Он серьезно кивал, изредка ронял многозначительные «ага» и «хм», а вот «помоги нам Бог» произнес лишь однажды, — заметив, что Элен при этом едва удержалась от смеха. Торн, Осон, Джезек с Даумом и еще трое освобожденных из плена фелицианских офицеров справились с обсуждением и без активного вмешательства верховного главнокомандующего. Майлз вежливо и осторожно отклонил лишь те варианты, которые не оправдали себя в схватке с пеллианами.

— А вот что действительно всем нам здорово помогло бы — это если бы вы, майор Даум, вышли на связь со своим командованием, — сказал Майлз, подводя итог совещания. — Может быть, удастся найти добровольца, который попытается долететь на катере до планеты и сообщить им о нашем положении…

— Сделаем все возможное, — заверил Даум.

Какой-то неведомый поклонник подыскал Майлзу роскошные апартаменты в самой комфортабельной части станции. Каюта была расположена неподалеку от конференц-зала и, как видно, тоже предназначалась для кого-нибудь из начальства. Единственным недостатком было то, что последние несколько недель никто не следил за порядком. Майлз почувствовал себя археологом, опустившимся в раскоп, полный разнообразных находок из двух культурных слоев одновременно: сверху были разбросаны многочисленные свидетельства пребывания пеллианского офицера, а под ними помешались практически нетронутые залежи, относящиеся к той эпохе, когда помещением владел впоследствии вытесненный фелицианин. Мятое обмундирование и нижнее белье, пустые коробки из-под пайков, дискеты, недопитые бутылки — все это вдобавок хорошенько перемешалось, когда во время битвы за обладание заводом возникли перебои в системе искусственной гравитации. Первым делом Майлз проверил дискеты — увы, это оказались различные игры и другие средства развлечения. Ничего похожего на секретные документы или какую-нибудь ценную информацию здесь не было.

Потом Майлз отправился в душевую. И тут опять началось. Он готов был поклясться, что разноцветные пушистые островки плесени, как только перестаешь смотреть на них в упор, медленно перемещаются по стене. Возможно, это тоже было результатом переутомления, но на всякий случай Майлз поостерегся приближаться к ним, пока мылся. Выходя, он включил ультрафиолетовые светильники на максимум и плотно закрыл дверь. «Последний раз ты просил сержанта остаться на ночь, когда тебе померещились загадочные твари в туалете, — напомнил себе Майлз, — но тогда тебе было четыре года». Чувствуя непреодолимое желание заснуть, он с удовольствием облачился в чистую пижаму, которую захватил с собой.

Кровать представляла собой обширный и мягкий антигравитационный матрац, подогреваемый инфракрасным прожектором до температуры материнской утробы. Ходили слухи, что секс в подобной постели — один из самых увлекательных аттракционов космического путешествия. Майлзу не доводилось проверять справедливость этого утверждения, однако удушающие запахи, которые стал издавать матрац, когда достаточно нагрелся, красноречиво свидетельствовали, что другие обитатели каюты проделывали это не раз. Проворочавшись минут десять, Майлз выскочил из любострастного ложа, опустился и сидел на полу, пока его желудок не передумал выворачиваться наизнанку.

Он неверными шагами подошел к иллюминаторам. Отсюда открывался великолепный виц на искореженный, зияющий дырами корпус РГ-132. Время от времени какая-то особенно упругая деталь внезапно разгибалась, вызывая сотрясение других обломков, облепивших многострадальный корабль. Майлз несколько минут наблюдал за этим процессом и наконец решил отправиться к Ботари — выяснить, не осталось ли в его фляге немного виски…

В конце коридора находилась смотровая палуба. Прозрачный хрустально-хромовый купол открывал взгляду черноту космоса, пронизанную бесчисленным множеством звезд, холодных и острых, как иглы. Ради такого зрелища стоило потерять несколько минут драгоценного сна.

И вдруг он услышал со стороны палубы отчаянные крики Элен. Сонливость как рукой сняло. И, хотя ноги Майлза заплетались от усталости, он бросился вперед.

Взбежав по пандусу, он очутился в сумрачном зале, отделанном королевским голубым бархатом, таинственно переливающимся под холодным светом звезд. Канапе с жидкостным наполнением и причудливо изогнутые кушетки словно звали отдохнуть часок-другой. Но сейчас на одной из кушеток лежал распластанный Баз Джезек, а над ним навис сержант Ботари, вдавив колени ему в живот и сомкнув узловатые пальцы на горле инженера. Лицо База побагровело до синевы, он хрипел. Элен бегала вокруг них, беспомощно ломая руки.

— Нет, отец! Нет! — кричала она.

Неужели сержант поймал инженера, когда он… Горячая волна ревности захлестнула Майлза, но рассудок тут же остудил его. Элен способна постоять за себя, как никто из женщин — сержант, одержимый навязчивым страхом за ее судьбу, давно позаботился об этом. А ведь из-за секундной вспышки ревности он мог позволить Ботари убить База…

Элен, заметив юношу, бросилась к нему.

— Майлз! Милорд, прикажите ему остановиться!

Майлз подошел ближе и скомандовал:

— Сержант, отпустите его.

Ботари, пожелтевший от ярости, лишь покосился на него безумными глазами, и не думая ослаблять хватку. Майлз опустился на колени и положил ладонь на вздувшиеся мускулы его руки. Тошнотворный страх подкатился к горлу, но все-таки он прошептал:

— Мне что, необходимо повторять свое приказание дважды, господин вассал?