Array Коллектив авторов - Горизонты. Сборник яркой современной фантастики

Когда все разместились, наш офицер пошел знакомиться с бароном.

На сердитый стук дверь открыл слуга. Высокий субъект с вытянутым лицом. Окинув нас ледяным взглядом, от которого сразу захотелось горячего грога, он спросил, чего нам нужно. Лейтенант протянул ордер о домашнем аресте. Слуга отнес бумагу барону, затем вернулся и отдал обратно. Никаких возражений не поступило.

Еще бы. Это ведь была БУМАГА! С подписью и печатью самого императора. Кто же знал, что буквально через пару суток она не будет значить абсолютно ничего?

А люди начали умирать уже на следующий день.

Сержант был славным парнем. Его родители приехали из южного пограничья, но сам он родился и вырос в Мисте. Поэтому при любом намеке на провинциальное происхождение бросался в драку. Смелый парень. И девушки его любили. Мы не успели еще толком разобраться, где в этом отеле что, а он уже умудрился познакомиться с двумя служанками.

Сержант умер первым.

Барону в плане угощений и спиртного не отказывали ни в чем. Любой каприз – тут же исполнялся. Ничего удивительного, ведь Вальдкеп был узником самого императора, и хозяева Хиллбоуна вполне могли рассчитывать на возмещение всех убытков. Так что мимо нашего караула ежедневно тягали блюда с невероятной жратвой и вином, которое было старше нас всех вместе взятых.

А наш сержант – такой розовощекий и тучный – конечно же любил поесть. И выпить. И просто не смог удержаться. Каким-то образом он стянул бутылку баронского вина и припер в караулку. Улыбнулся нам, подмигнул:

– Не ссытя, и вам оставлю чуток!

И отхлебнул.

А через десять минут уже лежал в красной луже, задыхаясь и корчась. Лужа – это не кровь. Это вылившееся из бутылки вино. Николсона от этого зрелища вырвало, Кравиц убежал вызывать врача, хотя коронеры подошли бы больше.

Невозмутимым остался только барон. Тогда мы увидели его впервые. Высокий старик, склонный к полноте. С жесткими, грубыми чертами лица. Встреть я его на улице в обычной одежде, – ни за что не опознал бы в нем аристократа. Так мог бы выглядеть трактирщик… или пивовар.

Он словно призрак появился на пороге нашей караулки, окинул нас внимательным взглядом. Затем что-то швырнул в сторону тела. Что-то глухо ударило по паркету, брызги вина украсили стену, а рядом с трупом сержанта в луже очутился белоснежный медальон в виде ухмыляющейся рожи. Впрочем он тут же принялся наливаться дурным зеленовато-бордовым цветом.

Мы ахнули. Никому не нужно рассказывать, как себя ведет при контакте с ядом единорожья кость. А в том, что это была она, сомневаться не приходилось. Барон перевел взгляд на лейтенанта и произнес:

– Кажется, я должен принести извинения. Это, по всей видимости, предназначалось мне. Соболезную. Я распоряжусь, семье погибшего окажут помощь. Вы передадите им деньги?

Лейтенант ошарашено кивнул. Такой ответ удовлетворил барона, и он вновь скрылся в своем номере.

Все произошло так быстро, что мы даже не успели как следует попрощаться с сержантом… Черт, уже не помню его имени. Приехали врачи, увезли тело. Потом к нам подошел лейтенант и сказал:

– Он был достойным солдатом и погиб, выполняя долг. Надеюсь его пример научит вас кое-чему. У нас есть приказ: беречь барона до аудиенции. Потом, Вальдкеп, скорее всего, не жилец, но это уже не наша забота. Наша – чтобы он дожил до того дня, когда сможет явиться пред очи его величества императора. Николсон! Принимай командование отрядом вместо сержанта. Составь график дежурств с учетом… боевых потерь. Вольно. Разойтись.

После этого он развернулся и деревянной походкой ушел к себе в комнату. Мы же уставились на Никлсона, который неожиданно получил повышение.

– Повторяю для особо тупых, – сказал он. – Ситуация дерьмо. Мы должны охранять ходячий труп, которого к тому же хотят убить. Сержант сам виноват в том, что сдох. Ура героям. Те, кто не дежурит у дверей, может помянуть старого толстяка.

А потом криво ухмыльнулся и положил на стол немного денег.

Кто-то сбегал за выпивкой, и мы принялись топить шок в алкоголе. Получалось плохо.

Черные тучи рванулись навстречу.

Я ведь солдат – отмахнусь, не замечу.

Сердцем на штык, полоснуть по врагу,

Скоро приду на небесное Вече…

Заунывное пение Кравица хорошо усыпляло утомленный алкоголем мозг. Но заснул я только перед рассветом.

На утро служба продолжилась. Мы по очереди стояли перед входом в апартаменты барона и проверяли каждого, кто хотел войти. Чтобы Вальдкепа снова не попытались отравить, нам прислали рядового Аревича. Он пробовал всю пищу, предназначенную Вальдкепу, и каким-то образом определял, отравлена она или нет. К штурм-отряду нашему этот «дегустатор» приписан не был, караул не нес, поэтому и возиться с ним никто не хотел. Какое-то время он потерся рядом с нами, потом отправился в сторону кухни, и оттуда уже не вернулся. Видать и жал там, в обнимку с кастрюлями. А нам приходилось часами простаивать у проклятой двери, ждать, пока нас не сменят.

– Ладно, парни, Вы тут дежурьте, а я пойду отдохну, – довольным голосом произнес Кракен и направился явно не в комнату.

– Опять горничным мешать? – недовольно спросил я.

– Не твое дело, сынок, – ухмыльнулся этот урод и пошел прочь.

На всех смерть сержанта повлияла по-разному. Я был подавлен. Дэнни сердит. Кравица такой ерундой, похоже, прошибить было трудно. Он вел себя так, будто ничего не случилось. Лейтенант утром куда-то ушел, потом вернулся и затаился в своей комнате. Здоровяк Клюв почти все свободное время проводил за чисткой оружия. Ирвин беспокойно ходил из угла в угол. А Мерль уже трудился на любовном фронте. При сержанте он всегда был в отряде только вторым по части баб, теперь же стал номером один. Меня это, признаюсь честно, прямо-таки бесило. Так пользоваться смертью своего товарища? Отвратительно.

– Кр-р-ракен, – недовольно буркнул я.

Как мне рассказывали, наш боевой коротышка Кравиц как-то пошутил на его счет. Мол, Мерль, как только девушек увидит, сразу щупальца во все стороны распускает и айда в погоню. Настоящий кракен. Было удивительно, как не совпадали смазливое лицо Мерля и слово "Кракен", поэтому, естественно, отделаться от этой клички Эдвард уже не сумел. Что и говорить, Кравиц подбирал отличные прозвища.

До конца моей вахты у дверей комнаты барона оставалось каких-то жалких пятнадцать минут, когда к барону вдруг пришел посетитель. Стройный молодой человек в униформе почтальона принес посылку и объявил, что должен передать ее Фридриху фон Вальдкепу в руки. Мне до этого обыскивать людей еще не приходилось, поэтому я просто мялся в стороне, пока Ирвин засовывал руки в чужие карманы. Наконец почтальон был ощупан, и Ирвин перешел к посылке.