Лоис Буджолд - Осколки чести. Барраяр

— Ничуть, — слабым голосом возразила Корделия.

— Я должен сказать вам еще кое-что, — продолжал он, не отрывая глаз от своих парадных сапог. — Это будет нелегкая жизнь. С тех пор, как я вас узнал, я все думаю, что карьера, основанная на подчистке политических промахов, как вы это сформулировали, возможно, и не является такой уж высокой честью. Может, было бы разумнее самому предотвращать неудачи в зародыше. Это опаснее, чем профессия военного: предательство, ложные обвинения, покушения, может быть — изгнание, нищета, смерть. Компромиссы с негодяями ради минутного выигрыша, да и тот, как правило, не очень надежен. Не слишком веселая жизнь, но если думать о детях, то лучше это Делать мне, а не им.

— Да уж, вы знаете, чем соблазнить… — беспомощно проговорила она, растирая подбородок и улыбаясь.

Форкосиган поднял глаза — в них появилась робкая надежда.

— А как вообще на Барраяре начинают политическую карьеру? — спросила Корделия, пытаясь разобраться. — Я полагаю, вы думаете последовать по стопам вашего деда с материнской стороны, принца Ксава — не имея его преимуществ: я говорю об императорском родстве. Как в этом случае можно получить должность?

— Есть три пути: назначение императора, наследственный пост или восхождение по служебной лестнице. Например, Совет министров получает самых толковых людей именно этим, последним способом. В этом их сила, но такой путь для меня закрыт. В Совет графов входят по наследству. Это мое право, но только после смерти отца. И ждать можно до бесконечности. Да и вообще Совет графов потерял былое значение — просто клуб консервативных, наполовину выживших из ума стариков, озабоченных лишь сохранением собственных привилегий. Я очень сомневаюсь, что через Совет графов можно сделать что-либо значительное. Возможно, надо просто позволить ему доковылять до самораспада. Но только не передавайте никому мои слова, — добавил он, словно опомнившись.

— Довольно странная организация у вашего правительства.

— Оно не организовывалось. Просто возникло.

— По-моему, вам нужно конституционное правление.

— Слова истинной бетанки. Ну, может, и нужно, но в наших условиях это звучит как объявление гражданской войны. Итак, остается только назначение императора. Тут все происходит быстро, но мое падение может оказаться столь же стремительным, как взлет, если я навлеку гнев императора или он умрет. — Глаза Форкосигана вспыхнули: он строил планы. — Мое единственное преимущество в том, что он ценит, когда ему говорят правду. Не знаю, откуда у него любовь к честности — он ее редко видит.

— Знаете, мне кажется, вам понравится заниматься политикой — по крайней мере, на Барраяре, — заметила Корделия. — Она у вас чертовски похожа на то, что в других местах называют войной.

— Однако существуют проблемы в отношении вашего корабля и некоторых других вещей… — он помолчал, сникнув. — Может быть, они кажутся неразрешимыми. Наверно, преждевременно говорить о женитьбе, пока я не знаю, как все обернется. Но я не мог допустить, чтобы вы продолжали думать… хотя, впрочем, что именно вы думали?

Корделия покачала головой.

— Наверное, сейчас об этом не стоит говорить. Когда-нибудь расскажу. По-моему, вы ничего против этого иметь не будете.

Форкосиган обнадеженно кивнул и продолжил:

— Ваш корабль…

Она нахмурилась:

— Вас ожидают неприятности из-за того, что мой корабль улизнул?

— Именно это мы и должны были предотвратить. Конечно, я в тот момент был без сознания, и это сыграет смягчающую роль. Но против меня — те взгляды, которые я высказал на императорском совете. Обязательно возникнут подозрения, что я специально позволил вам уйти, чтобы сорвать мероприятие, которое сильно не одобряю.

— Еще одно разжалование?

Форкосиган рассмеялся.

— Я был самым молодым адмиралом за всю историю нашего флота — может быть, кончится тем, что я окажусь и самым старым мичманом. Да нет, — он мгновенно посерьезнел, — почти наверняка военная партия кабинета предъявит мне обвинение в предательстве. Пока это так или иначе не закончится, — он посмотрел ей в глаза, — решать какие-либо личные дела будет трудно.

— Предательство на Барраяре карается смертной казнью?

— О, да. Публичное осуждение, а потом голодная смерть. — При виде изумления Корделии он усмехнулся. — Если это вас утешит, предателям-аристократам всегда тайно передают орудие для самоубийства. Это помогает избежать общественного сочувствия. Но думаю, что я не доставил бы им такого удовольствия. Пусть все будет публично, противно, затянуто и чертовски стыдно.

— А вы бы сорвали вторжение, если бы могли?

Он с отчужденным видом покачал головой.

— Нет. Я человек военный, я подчиняюсь приказам. Именно это и означает первый слог моего имени. Пока вопрос обсуждается, я буду отстаивать свою точку зрения. Но когда император поставит свою подпись под директивой, я стану выполнять ее не колеблясь. Иначе наступит полное безвластие и хаос, а этого у нас было достаточно.

— А чем это вторжение отличается от комаррского? Вы, видимо, одобряли ту акцию, коль скоро вам поручили ею руководить.

— Комарра была уникальным случаем, прямо-таки учебной задачей. Разрабатывая план ее захвата, я максимально использовал все стратегические преимущества. — Он начал перечислять, загибая сильные пальцы. — Небольшое население, целиком сосредоточенное в городах с управляемым климатом. Партизанам некуда отступить для перегруппировки. Отсутствие союзников: мы были не единственными, чью торговлю душили их безжалостные тарифы. Мне достаточно было намекнуть, что мы снизим их двадцатипятипроцентный налог на все, что проводилось через их нуль-точки, до пятнадцати процентов, и соседи, которые могли оказать им поддержку, оказались на нашей стороне. Отсутствие тяжелой промышленности. Они разжирели и обленились на незаработанных деньгах: они даже не хотели сами за себя воевать, пока их жалкие наемники не разбежались, обнаружив, с кем имеют дело… Будь у меня свобода действий и чуть больше времени, я, наверное, смог бы выиграть кампанию без единого выстрела. Это была бы идеальная война, но Совет министров не пожелал ждать. — Он нахмурился, вспоминая прошлое. — А этот, новый план… Ну, я думаю, вы все поймете, если я скажу, что речь идет об Эскобаре.

Корделия резко выпрямилась:

— Вы готовите вторжение на Эскобар? — Это признание повергло ее в ужас. Теперь не приходится удивляться, что барраярцы не объявили об открытии новой системы! Сколько вариантов она ни перебирала, но до такого не додумалась. Эскобар был одним из крупнейших планетных центров в сети пространственно-временных туннелей, связывавших воедино рассеявшееся в космосе человечество. Большой, богатый, умеренный в своей политике, процветающий мир… — Да они с ума сошли, эти ваши правители!