Орсон Кард - Игра Эндера. Голос тех, кого нет

Раздражали пропорции комнат: слишком низкие потолки для таких площадей, слишком узкие переходы. Неудобно жить в таком месте.

А хуже всего было обилие людей. Эндер сохранил смутные воспоминания о городах Земли. Его представлениям о приемлемой численности людей отвечала Боевая школа, где он знал в лицо всех, кто там жил. На Эросе обитало более тысячи человек. Особой скученности, правда, не наблюдалось, хотя много места занимали различные механизмы. Эндера бесило то, что его все время окружали незнакомцы.

Ему не давали заводить знакомства. Он часто видел других учащихся Командной школы, но не посещал ни один класс регулярно, поэтому знал только лица. Порой он сидел на лекциях, но чаще учителя занимались с ним лично, а иногда ему помогал освоить что-нибудь новое один из учеников, но дальше одной встречи их знакомство не заходило. Эндер ел один или с полковником Граффом. Он часто занимался в гимнастическом зале, но всегда с разными группами.

Эндер быстро понял, что его опять изолировали. Но теперь вместо возбуждения в соучениках ненависти им просто не позволяли дружить с ним. Впрочем, он вряд ли смог бы сойтись со здешними мальчишками: все они были намного старше.

А потом Эндер с головой ушел в занятия, учился быстро и хорошо. На астронавигацию и военную историю он набросился, как голодный на хлеб. Абстрактная математика была тяжелее, но он быстро понял, что, решая задачи с пространством и временем, нужно полагаться скорее на интуицию, чем на расчет. Часто он мгновенно принимал правильное решение, обосновать которое мог только после нескольких часов сложных и малоприятных математических преобразований.

А для развлечений существовал расчетчик-имитатор, самая совершенная видеоигра в мире. Учителя и другие ребята шаг за шагом обучали Эндера управлять ею. Сначала, не понимая еще невероятных возможностей машины, он играл только на тактическом уровне, управляя продолжительными маневрами одного корабля-истребителя, пытающегося найти и уничтожить врага. Противник, за которого играла сама машина, был коварен и силен; каждый раз, когда Эндер прибегал к новой тактике, через несколько минут машина обращала новинку против него самого.

На трехмерном голографическом дисплее истребитель выглядел пятнышком света. Вместе с огоньком другого цвета, изображавшим врага, он танцевал, выписывая сложные фигуры в темном кубе с ребром около десяти метров. Контрольная панель была изумительна. Эндер мог развернуть куб и наблюдать с любого ракурса, передвинуть центр, чтобы дуэль разворачивалась вблизи или вдали от него.

По мере того как он учился управлять скоростью и направлением полета, ориентироваться в пространстве, владеть оружием, игра усложнялась. Теперь приходилось сражаться с двумя вражескими кораблями одновременно; в пространстве появлялись препятствия, например облака пыли; приходилось заботиться о топливе и боекомплекте; компьютер стал давать ему четко очерченные задачи, чтобы он научился обходить препятствия и достигать цели.

Когда он освоил игру с одним истребителем, ему позволили принять команду над отрядом из четырех кораблей. Теперь он отдавал приказы электронным командирам четырех кораблей и, вместо того чтобы слепо выполнять указания компьютера, сам определял тактику, выбирал из нескольких целей самую важную, уничтожал или захватывал ее по собственному плану. В любой момент Эндер мог лично принять командование над каждым истребителем; сначала он довольно часто так и делал, но быстро заметил, что тем самым обрекает остальные машины на уничтожение, и, по мере того как игра усложнялась, Эндер все больше времени посвящал командованию отрядом в целом. Он стал выигрывать чаще.

За год пребывания в Командной школе Эндер научился мастерски управляться с имитатором на всех пятнадцати уровнях — от свободного поиска на одном истребителе до командования флотом или группой флотов. Он уже давно понял, что расчетчик Командной школы играл ту же роль, что и боевая комната Боевой школы. Занятия важны, но настоящая форма обучения — это игра. Время от времени приходили люди и смотрели, как он играет. Они никогда не разговаривали, ни слова не произнесут, разве что подскажут что-нибудь особенное. Наблюдатели молча следили, как он решает очередную тактическую задачу, и уходили, как только игра кончалась. «Что вы здесь делаете? — хотелось спросить Эндеру. — Судите меня? Решаете, стоит ли мне доверить боевой флот? Только помните, что я не просил об этом».

Эндер обнаружил, что многое из усвоенного в Боевой школе годится и для расчетчика. Теперь он все время менял ракурс, через каждые пять минут поворачивая куб, чтобы не связывать себя привычкой искать «верх» и «низ». А еще он пытался рассматривать свои позиции с точки зрения противника. Было что-то захватывающее в таком всеобъемлющем контроле над сражением, в возможности наблюдать его с любой точки.

Жаль, что он почти не имел власти над солдатами, которых контролировал компьютер. Они были хороши ровно настолько, насколько позволяла машина. И не более того. Не обладали ни инициативой, ни разумом. Эндеру очень хотелось получить обратно своих взводных командиров, чтобы хоть некоторые эскадры не нуждались в постоянном присмотре.

Под конец первого года Эндер выигрывал у машины все сражения подряд и научился обращаться с расчетчиком так, как будто тот был частью его тела. Однажды, обедая с Граффом, он спросил:

— И это все, на что способна здешняя машина?

— Что именно?

— Я о том, как она играет. Теперь я всегда легко побеждаю. Она что, не может перестраиваться?

— А-а-а.

Казалось, Граффа это не заинтересовало. Но он при любых обстоятельствах оставался невозмутимым. На следующий день все переменилось. Графф исчез, а вместо него Эндеру дали другого компаньона.

Он находился в комнате, когда Эндер проснулся поутру. Он был стар и сидел на полу, скрестив ноги. Эндер выжидательно поглядел на незнакомца, думая, что тот заговорит. Но незнакомец молчал. Эндер встал, принял душ, оделся, предоставив пришельцу молчать, если ему так угодно. Эндер давно усвоил, что, когда происходит неожиданное, задуманное не им, а учителями, простейший способ получить информацию — это не спрашивать, а молчать. Взрослые почти всегда теряли терпение первыми.

Когда Эндер привел себя в порядок и направился к двери, чтобы уйти, незнакомец даже не открыл рта. Но дверь тоже не открылась. Эндер обернулся и стал внимательно рассматривать человека на полу. На вид тому было лет шестьдесят; пожалуй, Эндер не встречал на Эросе людей старше. Щетинистые седые бакенбарды обрамляли лицо, волосы, тоже седые, были очень коротко острижены. Казалось, что кожа лица обвисла; глаза обрамляла сетка складок и морщинок. Старик глядел на Эндера пустым, равнодушным взглядом.