Орсон Кард - Игра Эндера. Голос тех, кого нет

— Не годится, — покачал головой полковник.

— Я не хочу идти, — сказал Эндер. — Но пойду.

Графф удовлетворенно кивнул:

— Ты еще можешь отказаться, пока не сел со мной в машину. После этого ты поступишь в распоряжение Международного флота. Понял?

Эндер кивнул.

— Хорошо. Давай скажем им.

Мать заплакала. Отец крепко прижал его к себе. Валентина поцеловала его, и ее слеза капнула ему на щеку. Питер пожал ему руку и сказал:

— Ты везучий маленький балбес.

Собирать было нечего. Никаких личных вещей.

— В школе тебе выдадут все, что надо, от формы до компьютера. А игрушки… Там только одна игра.

— До свидания, — сказал Эндер своей семье.

Он потянулся вверх, взял за руку полковника Граффа и вместе с ним вышел за дверь.

— Убей за меня парочку жукеров, — крикнул Питер.

— Я люблю тебя, Эндрю, — прошептала мать.

— Мы будем писать тебе, — пообещал отец.

И уже садясь в машину, он услышал крик Валентины:

— Возвращайся ко мне! Я буду любить тебя всегда!

— Работая с Эндером, мы должны соблюдать очень шаткое равновесие. С одной стороны, необходимо изолировать его настолько, чтобы он сохранил способность к творчеству, — иначе он приспособится к системе и мы потеряем его. С другой стороны, нужно развить в нем способности лидера.

— Когда его назначат, он сможет командовать.

— Это не так просто. Мэйзер Ракхейм мог управляться со своим маленьким флотом и победить. Но к тому времени, когда начнется война, работы будет слишком много, даже для гения. Флот очень разросся. Эндер должен научиться четко работать с подчиненными .

— О боже. Он должен быть и гением, и милым добрым парнем .

— Не добрым. Добрый позволит жукерам проглотить нас.

— Ты хочешь изолировать его?

— Он будет отделен от всех остальных ребят, как стеной, прежде чем мы достигнем школы.

— Не сомневаюсь. Я буду ждать тебя там. Я видел запись того, что он сделал с тем парнем, Стилсоном. Ты везешь очень милого мальчонку.

— Не ехидничай. Он на самом деле милый. Но не беспокойся. Это мы быстро устраним.

Иногда мне кажется, что тебе нравится ломать всех этих маленьких гениев.

— Это особое искусство, и я хорошо им владею. Нравится ли оно мне? Пожалуй. Ведь я снова собираю их по кусочкам и делаю лучше, чем прежде.

— Ты чудовище .

— Спасибо. Значит ли это, что я получил повышение?

— Всего лишь медаль. Наш бюджет не резиновый.

Говорят, невесомость может привести к потере ориентации, особенно у детей, так как у них слабее развито чувство направления. Но Эндер потерял ориентацию прежде, чем покинул поле притяжения Земли. Еще до того, как они запустили челнок.

В этой группе было девятнадцать других мальчишек. Они выпрыгивали из автобуса на эскалатор. Они разговаривали и шутили, толкались и хохотали. Эндер молчал. Он заметил, что Графф и другие офицеры наблюдают за ними. Анализируют. «Все, что мы делаем, важно, — понял Эндер. — То, что они смеются. То, что я не смеюсь».

Он подумал, не нужно ли ему вести себя, как остальные ребята, но не мог сочинить ни одной шутки, а их шутки не казались ему смешными. Он не знал, чему они радуются, ему было невесело. Он боялся, и страх делал его серьезным.

На него надели форму — цельнокроеный комбинезон. Казалось странным не чувствовать ремня на талии. В новой одежде Эндер ощущал себя одновременно мешковатым и голым. Всюду работали телевизионные камеры. Словно длинномордые животные, они высовывались из-за плеч согнувшихся, скрюченных людей. Операторы двигались медленно, кошачьим шагом, чтобы камера не дергалась, а шла мягко. Эндер поймал себя на том, что тоже перешел на мягкий шаг.

Мальчик представил себе, что он на телевидении и дает интервью. Ведущий задает вопросы. «Как вы себя чувствуете, мистер Виггин?» — «В общем, неплохо, только очень хочу есть». — «Хотите есть?» — «О да. Они не дают нам есть двадцать часов перед запуском». — «Как интересно. А я и не знал». — «Все мы здесь здорово голодны, если на то пошло». И все это время, все интервью Эндер и парень с телевидения будут бок о бок мягко скользить перед операторами, двигаясь длинными кошачьими шагами. В первый раз Эндер почувствовал, что ему смешно, и улыбнулся. Ребята рядом с ним тоже смеялись, но по другой причине. «Они думают, что я улыбаюсь их шуткам! — подумал Эндер. — Но мои мысли гораздо смешнее».

— Поднимайтесь по лестнице по одному, — сказал один из офицеров. — Когда увидите ряд с пустыми сиденьями, занимайте любое. Там нет мест около окна.

Это была шутка. Ребята засмеялись.

Эндер шел одним из последних, хотя и не самым последним. Телекамеры все еще были наведены на лестницу. «Увидит ли Валентина, как я исчезаю в недрах челнока?» Он подумал, может, помахать ей рукой или подбежать к оператору и спросить: «Можно я попрощаюсь с Валентиной?» Он не знал, что, если бы он и сделал это, цензура вырезала бы его слова. Мальчики, улетающие в Боевую школу, должны быть героями. Они не могут тосковать по кому бы то ни было. Эндер знал о цензуре, но понимал, что сорваться и побежать к телекамерам будет неправильно.

Эндер поднялся на короткий мостик, ведущий к двери челнока, заметил, что стена справа покрыта ковром, совсем как пол. Вот здесь и началась потеря ориентации. Он представил себе, что стена — это пол и он идет по стене. Добрался до второй лестницы и увидел, что вертикальная поверхность за ней тоже покрыта ковром. «Я карабкаюсь по полу. Шаг за шагом».

А потом, просто ради смеха, представил, что спускается вниз по стене. Сев на место, понял вдруг, что крепко держится за края сиденья, несмотря на то что гравитация плотно прижимала его к креслу.

Остальные мальчики слегка подпрыгивали на пружинистых сиденьях, дразнились, толкались, кричали. Эндер осторожно вытащил привязные ремни, прикинул, как они должны соединяться, обхватывая пах, талию и плечи. Он представил себе, как перевернутый корабль балансирует на поверхности Земли, как огромные пальцы удерживают его на месте. «Но мы ускользнем, — подумал он. — Мы упадем с этой планеты».

Тогда он не осознал значения этой мысли. И только потом, позже, вспомнил, что еще до того, как оставил Землю, впервые подумал о ней как о планете, одной из сотен других, не принадлежащей ему.

— О, ты уже сообразил, — сказал Графф, стоявший рядом на лестнице.

— Летите с нами? — спросил Эндер.

— Обычно я спускаюсь вниз, чтобы прихватить рекрутов, — ответил Графф. — Я все-таки старший офицер. Администратор школы. Нечто вроде завуча. Они сказали мне, чтобы я возвращался, иначе останусь без работы.

Он улыбнулся, и Эндер улыбнулся в ответ. Ему было уютно с Граффом. Графф хороший. И еще он завуч Боевой школы. Эндер слегка расслабился. По крайней мере у него будет там друг.