Орсон Кард - Дети разума. Тень Эндера

Инспектор опять пожал плечами.

— Обычно это результат выкидышей на поздних стадиях беременности. Кое-кто договаривается с клиниками. Отказы от детей. В таком вот роде.

— Это единственные источники?

— Трудно сказать. Может, кражи детей. Не думаю, что это важный источник — не так уж много детей может миновать систему внутренней безопасности в родильных домах. Продажа собственных детей? Да, об этом поговаривают. Беженцы прибывают с восемью детьми, а через несколько лет у них остается только шестеро. Они оплакивают тех двоих, что умерли, но кто может что-либо доказать? Проследить все это весьма затруднительно.

— Причина, которая заставляет меня интересоваться, — сказала сестра Карлотта, — заключается в том, что это необыкновенный ребенок. В высшей степени необыкновенный.

— Три руки? — спросил инспектор.

— Талантливый. Даровитый. Он убежал из того места, когда ему еще и года не было. Он почти не умел ходить.

Инспектор некоторое время обдумывал информацию.

— Уполз, значит?

— Спрятался в туалетном бачке.

— Поднял крышку, хотя ему не было и года?

— Говорит, что поднять ее было трудно.

— Наверняка она была из дешевой пластмассы, а не фаянсовая. Вы же знаете, какую дрянь теперь ставят в сортирах.

— Поэтому вы понимаете, как для меня важно выяснить происхождение ребенка. Должна была быть в высшей степени интересная комбинация родительских генов.

Инспектор опять пожал плечами.

— Некоторые ребятишки сами по себе смышленый народ.

— Нет, всегда есть элемент наследственности. Такой ребенок должен иметь просто замечательных родителей. Родители гениев часто сами известны блестящими способностями.

— Может быть. А может — нет, — ответил инспектор. — Я хочу сказать, что некоторые из этих беженцев могут быть гениями, но теперь у них трудные времена. Чтобы спасти других своих детей, могут продать одного. Такая штука, между прочим, тоже ума требует. Так что гениальность этого паршивца вовсе не исключает возможности его происхождения от беженцев.

— Согласна, это возможно, — сказала сестра Карлотта.

— Полагаю, больше вы ничего не узнаете. Потому что Пабло де Ночес… ничего не знает. Он и название того испанского города, откуда приехал, и то еле-еле вспомнил.

— Он же был пьян, когда вы его допрашивали, — сказала сестра Карлотта.

— Мы его еще допросим, когда он протрезвеет, — ответил инспектор. — И вам сообщим, если что. А пока вам придется воспользоваться моими сведениями. Других-то все равно нет.

— Все, что мне пока надо знать, у меня уже есть. Мне достаточно знать, что этот ребенок — чудо и что Бог хранил его для какой-то очень высокой цели.

— Я не католик, — сказал инспектор.

— Но Бог, невзирая на это, вас все равно любит, — жизнерадостно ответила сестра Карлотта.

— Зачем вы хотите мне навязать этого пятилетнего беспризорника?

— Вы же видели его баллы?

— И вы думаете, что я могу их принимать всерьез?

— Поскольку вся система воспитания в Боевой школе построена на идее непогрешимости нашей программы тестирования, то — да, я так думаю. Я провел и кое-какие собственные изыскания. Ни один из известных мне детей таких результатов еще не показывал. Даже ваш «Звездный мальчик».

— Я не сомневаюсь в эффективности тестирования. Я сомневаюсь в человеке, который проводил это тестирование.

— Сестра Карлотта — монахиня. Вряд ли вы найдете на свете другого столь же порядочного человека.

— Известны случаи, когда очень честные люди сами обманывались. Отчаянно желая успеха после стольких лет безрезультатных поисков, в надежде найти одного-единственного ребенка, чья ценность перекроет все, что сделано за долгую жизнь…

— И она нашла его.

— Да вы только вспомните, как она его нашла. В первом своем докладе она расхваливает какого-то Ахилла, а этот Боб, это, так сказать, бобовое зернышко, упомянут только на втором плане. Затем Ахилл исчезает, о нем больше нет никаких упоминаний. Он что — умер? Разве она не пыталась навязать нам его лечение? И только после этого появляется некий Святой Зеленый Горошек — ее нынешний кандидат.

— «Боб» — его имя, он сам дал его себе. Ведь ваш Эндрю Виггин называет себя «Эндер»?

— Он не мой Эндрю Виггин.

— Точно так же, как Боб — не сын сестры Карлотты. А если бы она имела склонность завышать баллы и проводить тестирование, намеренно фальсифицируя результаты, она уже давно попыталась бы пропихнуть к нам своих кандидатов, и мы прекраснейшим образом установили бы ее ненадежность. Но она сама «промывает» своих самых перспективных ребят, а затем отыскивает им места в наземных школах или в программах, которые не связаны с подготовкой командного состава. Я полагаю, вы просто раздражены, так как уже давно хотите сфокусировать все свое умение и энергию только на вашем Виггине, и не желаете отвлекаться от этой задачи.

— Я что, приходил сюда валяться и выть на вашей тахте?

— Если я ошибся в своем анализе, прошу извинить меня.

— Конечно, я дам этому малышу шанс. Хоть ни на минуту не могу поверить в его баллы.

— Нет, речь идет не о шансе. Его надо развивать, выдвигать, проверять. Ставить перед ним препятствия. Не давать ему лениться.

— Вы недооцениваете нашу программу. Мы развиваем, проверяем и создаем определенные трудности всем нашим ученикам.

— Но некоторые из них более равны, чем другие.

— Просто некоторые курсанты извлекают из программы больше, чем другие.

— Что ж, я с радостью сообщу сестре Карлотте о вашем энтузиазме.

Сестра Карлотта лила слезы, сообщая Бобу, что им пришло время расстаться. Боб слез не лил.

— Я понимаю, что ты боишься, Боб, но бояться не надо, — говорила она. — Там ты будешь в полной безопасности и очень многому научишься. Ты с такой страстью поглощаешь знания, что скоро почувствуешь себя совершенно счастливым. Пройдет совсем немного времени, и ты уже не будешь страдать от нашей разлуки.

Боб поморгал глазами. Разве он дал ей какие-нибудь основания думать, что боится? Или что будет без нее скучать?

Ничего такого Боб не ощущал. Когда они встретились впервые, он, вполне возможно, был склонен питать к сестре Карлотте нежные чувства. Она была добра. Она его хорошо кормила. С ней он чувствовал себя в безопасности, она дала ему новую жизнь.

Но когда Боб отыскал Пабло — сторожа, и там же оказалась и сестра Карлотта, она не дала ему поговорить с этим стариком, который спас ему жизнь еще раньше, чем это сделала она. Кроме того, сестра Карлотта отказалась сообщить ему и то, что рассказал ей Пабло, и то новое, что она узнала от полиции о «месте, где было чисто».