Клиффорд Саймак - Почти как люди: Город. Почти как люди. Заповедник гоблинов

— Это все, что вам удалось достать? — спросил я.

— Я заходил в три скобяные лавки. Ни в одной из них не нашлось никакого оружия. В четвертой оказался этот дробовик. Вот я и купил его.

Итак, подумал я, — люди уже начали скупать револьверы и пистолеты. Перепуганные насмерть люди, которые чувствуют себя в большей безопасности, имея под рукой оружие. Пожалуй, еще немного — и достать его будет совершенно невозможно.

Он опустил глаза и стал чертить по асфальту носком ботинка.

— Произошло что-то непонятное, — заговорил он. — Я не рассказал об этом жене — к чему ей лишние переживания. Я тут поехал за продуктами и по дороге изменил маршрут, чтобы проехать мимо нашего дома — того, что мы продали. С тех пор как мы покинули его, я ни разу не проезжал по той улице. Ни я, ни моя жена. Она частенько говорила мне, что ей хочется взглянуть на дом, но так и не решилась туда съездить — это было бы для нее слишком тяжко. Так вот, сегодня я все-таки проехал мимо него. И увидел, что он пуст, как в тот день, когда мы из него выехали. И хотя прошло совсем немного времени, он уже выглядит запущенным. С тех пор как они заставили нас съехать, прошел месяц, а в него еще никто не вселился. Они тогда заявили, что он им нужен позарез. Что им необходимо немедленно вступать во владение. А оказывается, он им совсем не нужен. Как, по-вашему, в чем тут дело?

— Не знаю, — ответил я.

Я-то сумел бы ему все объяснить. Возможно, так и следовало сделать. Мне очень хотелось с ним поделиться. Ведь он мог поверить моему рассказу. Его смягчили недели мытарства и невзгод, он был подготовлен к тому, чтобы поверить. А видит бог, как я нуждался в том, чтобы мне кто-нибудь поверил, кто-нибудь, кто смог бы разделить со мной тесную каморку страха и отчаяния.

Но я не сказал ему ни слова — это ничего бы не дало. По крайней мере, на сегодняшний день для него было гораздо лучше не знать правды. У него еще была надежда — ведь он пока мог приписывать все эти события каким-то неполадкам в экономике. Неполадкам, природу которых он, конечно, не понимал, но которые, как ему казалось, не выходили за пределы нормы, а раз так, то Человеку по силам было с ними справиться.

Другое же, соответствующее истине объяснение лишит его этой надежды, лицом к лицу столкнет с неведомым. И он запаникует.

Вот если б мне удалось открыть глаза миллиону людей, среди этого миллиона наверняка нашлось бы несколько человек, способных спокойно и трезво оценить обстановку и стать во главе остальных. А сообщить такое небольшой группке жителей одного-единственного города было попросту бессмысленно.

— Это бессмысленно, — повторил за мной Куинн. — Все это совершенно бессмысленно. Я не спал всю ночь, пытаясь найти какой-то ответ, но не сумел в этом разобраться. Однако я вышел к вам не из-за этого. Мы приглашаем вас и вашу жену с нами пообедать. Обед у нас не ахти какой, но есть жаркое и найдется чего выпить. Посидим, поболтаем.

— Мистер Куинн, — сказал я. — Джой мне не жена. Мы всего лишь двое людей, которых свела жизнь.

— Вот как, — сказал он. — Прошу прощения. Я просто предположил, что это ваша жена. Право же, это ничего не значит. Надеюсь, я не смутил вас.

— Нет, нисколько, — сказал я.

— И вы с нами пообедаете?

— Как-нибудь в другой раз, — ответил я. — Спасибо за приглашение. Но у меня уйма дел.

Он внимательно посмотрел на меня.

— Грэйвс, — произнес он, — вы что-то от меня скрываете. То, о чем вы намекнули прошлой ночью. Вы сказали, что повсюду одно и то же, что бежать некуда. Откуда вам это известно?

— Я репортер, — объяснил я. — Собираю материал для статьи.

— И вы кое-что знаете.

— Не очень-то много.

Он ждал, но я больше ничего не сказал. Он покраснел и повернулся, чтобы уйти.

— До свидания, — буркнул он и пошел к своему блоку.

Я его за это не осудил. Я чувствовал себя последним подлецом.

Я вошел в блок — он был пуст. Джой еще не вернулась из редакции. Видно, Гэвин всучил ей какую-нибудь работу.

Я вытащил из карманов большую часть денег и засунул их под матрас. Тайник весьма примитивный и не слишком надежный, но об этих деньгах никто не знал, и я был спокоен за их сохранность. Все равно их нужно было куда-нибудь спрятать. Не мог же я оставить их на виду.

Я взял винтовку и отнес ее в машину.

Потом я занялся тем, что собирался сделать с той самой минуты, когда отъезжал от усадьбы «Белмонт».

Я осмотрел машину. Всю целиком. Я поднял капот и проверил мотор. Подлез под нее и тщательно изучил ее снизу. Я не пропустил ни единой мелочи.

И когда я покончил с осмотром, у меня не осталось ни малейшего сомнения. Она была тем, чем ей и полагалось быть. Это была дорогая, но совершенно ординарная машина. Она ничем не отличалась от других машин ее класса. В ней не оказалось ни одной лишней детали, ни одна деталь не отсутствовала. Я не обнаружил ни бомбы, ни какой-нибудь явной неисправности. Я мог поклясться, что это не результат совместных усилий кучки кегельных шаров, слившихся воедино, чтобы создать из себя имитацию машины. Передо мной были самые настоящие сталь, стекло и хром.

Я стоял рядом с машиной, похлопывал ее по крылу и размышлял над тем, что мне делать дальше.

А может, стоит сейчас еще раз позвонить сенатору Роджеру Хиллу? — подумал я. «Позвони мне, когда протрезвишься, — сказал он. — Позвони завтра, если у тебя еще будет что рассказать».

Я был трезв и по-прежнему мог кое-что рассказать.

Я отлично знал, что он на это ответит, но тем не менее я должен был позвонить ему еще раз.

И я отправился в тот маленький ресторан, чтобы заказать разговор с сенатором.

— Паркер, — сказал сенатор, — хорошо, что ты позвонил.

— Так, может, ты теперь выслушаешь меня? — спросил я.

— Разумеется, — слащавым тоном промолвил сенатор, — если только ты не станешь опять нести околесицу о нашествии пришельцев.

— Но, сенатор…

— Могу поставить тебя в известность, — прервал меня сенатор, — что назревает большой скандал. Ты, конечно, понимаешь, что это не подлежит оглашению.

— Я так и предполагал, — сказал я. — Стоит тебе заговорить о каком-то событии, представляющем интерес, как всегда оказывается, что это не для оглашения.

— Так вот, скандал разразится в понедельник утром, когда откроется биржа. Мы не знаем, как это получилось, но в банках не хватает денег. И заметь, не в каком-нибудь одном банке, а почти во всех, черт их дери. Ни один из них не может свести баланс. Каждый банк собрал сегодня, в сверхурочное время, своих служащих, чтобы выяснить, куда делись все эти деньги. Но это еще не самое скверное.

— А что же тогда самое скверное?

— Это деньги, — сказал сенатор. — Вначале их было слишком много. Невероятно много. Если сложить все деньги, имевшиеся в банках в пятницу утром, то получится такая огромная сумма, которая вообще не имеет права на существование. Уверяю тебя, Паркер, что такого количества денег не наберется во всех Соединенных Штатах.