Питер Страуб - Парящий дракон (Том 1)

Шесть лет жизни, больше чем двести эпизодов, все появлялись и появлялись на экранах страны, и маленький трудолюбивый Ричард Альби все проживал свои годы - от восьми до четырнадцати - в мире, который ничем не напоминал реальный мир его детства. В мире "Папа с тобой" не существовало таких серьезных проблем, которые Тед Джеймсон - он же Картер Олдфилд - не разрешал бы за тридцать минут экранного времени. Там не было преступлений, не было смертей и болезней, не было бедности и алкоголизма - все сложности были связаны с учебой, с девочками и с покупкой подарков на день рождения.

Со своего рода радостным ужасом Ричард уселся на жесткую гостиничную кушетку и смотрел, как он сам профессиональной походкой движется по экрану.

Он пропустил первые пять или семь минут, так что пропустил коронную фразу, благодарение Господу. Коронная фраза, которую его персонаж произносил в начале трех из пяти программ, была причиной того, что на студию мешками присылали сладости. Она стала его сущим проклятием. В четырнадцать он надеялся никогда больше ее не услышать, и с тех пор он ненавидел сладости. Однако черно-белые образы прошлого все равно всплывали в его мозгу. Джеймсоны сидели вокруг стола в своей кухне соснового дерева, и прелестная Рут Бранден - Грэйс Джеймсон - была расстроена, потому что она разбила бампер семейной машины. Она хотела починить автомобиль перед тем, как об этом узнает отец. Так что от расстройства она положила соль в кофе Теду, а сахаром посыпала картошку. Тед пробовал кофе, кривился.

- Эй, па, в чем дело? - спрашивал Дэвид Джеймсон, которого играл Билли Бентли.

- Кофе не очень удачный, - говорил Картер Олдфилд, излучая доброту и мудрость после минутного удивления. - Наверное, швейцарский, голубка?

Десятилетний Ричард Альби тихонько усмехался, потому что знал про бампер.

Вот так оно и шло целых шесть лет.

Ричард не мог удержаться, чтобы не думать о том, что случилось с каждым из этой четверки. Никто из тех троих не получил того признания в кино, о котором каждый по-своему мечтал. Рут Бранден, эта очаровательная женщина и самый профессиональный актер среди них, прооперировала рак груди через год после завершения серии; работая над сценарием следующего сериала, она потеряла сознание, и врачи обнаружили многочисленные метастазы. Она сгорела за три месяца. Картер Олдфилд был единственным, кто до сих пор продолжал телевизионную карьеру, и ореол мудрости и доброжелательности затмевал его природное занудство и склонность к депрессии. После "Папы с тобой" он был занят в другом долгоиграющем сериале - об адвокате, практикующем в маленьком городке Среднего Запада. Теперь он появлялся в коммерческой рекламе, восхваляя апельсиновый сок: "Сок, который взбадривает тело". Волосы его из темно-каштановых превратились в седые, но вообще-то он не изменился. Каким-то образом возраст даже облагородил его.

Ричард улыбнулся, вспоминая, в скольких сценах Картер Олдфилд держал руки в карманах, потому что они тряслись так, что это было заметно режиссеру-постановщику. Все же он уцелел, и Ричард думал о нем с нежностью. Не с такой любовью, как о Рут Бранден, но все же парень был артистом, артистом одного лишь амплуа, но исполнял он его блестяще.

Но Билли Бентли... Помнить об этом было больно, больнее, чем вновь видеть Рут Бранден. Во времена "Папы с тобой" Ричард Альби не имел ни отца, ни братьев и сестер - его отец смылся сразу же после прибытия младенца Ричарда из больницы. Ричард чуть не молился на Билли Бентли. Он был похож на молодого киногероя шестидесятых - мятежный и восприимчивый. Ему было десять лет, когда Ричарду - восемь, и четырнадцать, когда ему - двенадцать, но выглядел он старше лет на пять - высокий, со смуглым сильным лицом и шапкой падающих на лоб волос.

Билли был сообразительным, хоть и необразованным, неплохо танцевал и обладал музыкальными способностями, хотя и не потрясающими. Билли пил пиво, курил, водил свой собственный автомобиль по студийной автостоянке и любезничал с девушками. Его разрушили наркотики. И его разрушил весь сериал "Папа с тобой". На углу улицы в западном Лос-Анджелесе он попытался купить героин у подсадной утки - полицейского детектива: Ему было семнадцать, но выглядел он на все двадцать пять. Так что Билли на два года исчез в исправительном заведении. Его отсутствие тревожило, точно неоплаченный счет; он три раза писал своему "брату": "Ты все еще карабкаешься наверх, Спарки? Ходишь "по колено в цветах"? А тут у нас собрались все сливки общества, и мы совсем неплохо проводим время, Спарки, совсем неплохо. Мы еще не закончили свои дела, мы еще спляшем".

В начале обучения в колледже Ричард прочел, что Билли, которому уже исполнилось двадцать два, был второй раз арестован из-за наркотиков. Он был все еще "Билли Бентли, актер и бывшая юная звезда телесериала". Четыре года спустя он позвонил Ричарду в Нью-Йорк - он хотел снимать фильм о наркоманах, и ему нужны были деньги. Ричард послал ему пару тысяч долларов, хоть Лаура и была против - она думала, что Билли использует их не по назначению.

Ричарду было все равно - он чувствовал, что в долгу у него. Он любил Билли, любил, словно и впрямь тот был его братом. Но работать с ним он отказался.

Это случилось в Париже, где Ричард и Лаура жили уже шесть месяцев. Билли позвонил ночью, он был переполнен всякими планами:

- Эй, мужик, тут на восточном побережье полно всяких маленьких театриков. Они просто запали на нас с тобой.

Нужно только найти хорошую пьесу, и мы на коне. А уж получим мы за это - черт, да я тебя уже практически продал!

Ричард вспомнил Билли, каким он его видел в последний раз, - они сидели за столиком ресторана на Восточной сорок второй улице в Нью-Йорке. Лицо у Билли все еще было сильным и смуглым, но прежняя невинность исчезла - он выглядел опасным, словно больше не принадлежал дневному свету. Он был одет в дешевые джинсы и пиджак Армии спасения, который был ему великоват.

- Ты не колешься? - спросил его Ричард.

- Эй, не будь занудой. Я уже начал лечиться. Я могу бросить, когда захочу. Я готов работать, Спарки. Давай закрутим что-нибудь вдвоем? Люди хотели бы увидеть старых знакомых.

Ричард вынужден был отказаться и чувствовал себя предателем. На второй год его жизни в Лондоне последовал еще один ночной звонок. Билли все еще думал о театре.

- Билли, - сказал ему Ричард, - я был актером потому, что моя мать хотела, чтобы отпечатки моих ног были рядом с Китайским театром в Лос-Анджелесе. Это было забавно, но все это не для меня. Мне очень жаль.

- Ты нужен мне, старик, - сказал ему Билли. - Нужен, как тебе в те былые деньки был нужен отец.

- Я могу прислать тебе денег, - ответил Ричард. - Это все, что я могу сделать.