Александр Лебедев - Макс 2

Обычно я не люблю апрель. Слякоть, прошлогодняя грязь проступают сквозь потемневший снег, и мне даже не хочется выходить на улицу. Но в этом году весна была ранней. К Дню Космонавтики асфальт был сухим, и даже мусор с улиц успели смести и вывезти. Я оставил машину и решил пройтись до изолятора, чтобы насладиться хорошим утром.

Меня назначили общественным защитником по делу о бытовом убийстве. Предстояло встретиться с обвиняемым, который своей вины не отрицал. Это тоже являлось хорошим признаком, потому что дела, спускаемые из коллегии адвокатов, затягивались надолго и являлись бесплатной занозой, с которой хочешь, не хочешь, а приходилось мириться.

Да. Частным адвокатам время от времени подкидывают общественную работу, с которой не справляются муниципалы. Это обязательное условие для действительных членов, и я, разумеется, не исключение.

Предъявив удостоверение и пройдя длительную процедуру оформления, я оказался в длинной, но узкой камере, одну стену которой заменяла широкая решетка. Устроившись за столом, я стал перечитывать дело, когда конвой сообщил, что прибыл обвиняемый.

— Введите, — попросил я и без интереса стал разглядывать средних лет мужчину в сером свитере.

Мы представились, и он занял место за столом напротив меня.

— Курите, — предложил я.

Мужчина отказался. Он равнодушно смотрел, ожидая вопросов, и я сразу догадался, что он впервые в тюрьме, в камере и никогда раньше не общался с представителями Фимиды.

— Расскажите, пожалуйста, все по порядку, — начал я.

Мужчина пожал плечами, затем скрестил руки на груди и сказал:

— Я убил ее, док.

Почему он назвал меня «док», я не понял, но в первую встречу лучше не прерывать клиента, поэтому я всего лишь качнул головой и осторожно добавил:

— Так. А подробнее.

— Ударил ее молотком для отбивки мяса, — собеседник сделал паузу и продолжил, — один раз.

— Вы можете объяснить причину?

— Нет, — мужчина отрицательно покачал головой. — Но я смогу рассказать, как это произошло, если у вас есть время.

— У меня есть время, — пообещал я.

— Тогда я начну издалека. С самого начала.

Он стал говорить сначала очень медленно, старательно подбирая слова, но вскоре его рассказ полился ручейком слов, полностью захватившим мое внимание. Я слушал самую удивительную историю за всю мою адвокатскую практику, и, признаться, не сразу в нее поверил. Может, и читатель поверит в нее не сразу, но постараюсь привести ее здесь, по возможности не исказив. Вот она:

Моя жена постоянно занималась ерундой. То она участвовала в конкурсах на лучшую частушку, то вырезала купоны от шампуня, собирала крышки и ключи от пивных банок. Все это не делало ее счастливой, и она постоянно отыгрывалась на мне. Так продолжалось довольно долго, и я никогда не думал, что это может нас к чему-нибудь привести. Понял я это только тогда, когда в дверь позвонили, и еще до того, как я ее открыл, мне удалось вспомнить, что жена написала гневное письмо в «Джонсон и Джонсон» о том, что фирма только обещает и никогда не держит своих обещаний. Ей прислали ответ с обещанием выполнить любое желание, каким нескромным оно бы не было. Письмо было написано на английском, и я сразу же не поверил ни в Рокфеллерскую щедрость, ни в смысловой перевод. Так или иначе, но мои сомнения запали в душу супруге, и она долго расспрашивала соседку, что дороже авианосец или клон. В конце концов, под аргументами соседки в виде того, что ваш авианосец пересекает Гибралтар, добирайтесь туда сами — жена стребовала с меня ноготь и, уложив его в конверт с международной маркой, принялась ждать. Ответ Президента компании только укрепил мои сомнения. А разглагольствования на тему финансовых сложностей и плохой коньюнктуры рынка меня даже посмешили. Все было именно так, пока я не подошел к входной двери и не спросил:

— Кто?

— Я, — ответили из-за двери.

— Что значит «я»? Я бывают разные.

Я заглянул в глазок и сразу же понял, что голос мне показался знакомым, а за дверью действительно я.

«Вот свиньи, — пронеслось у меня в голове, — мало того, что они нашли двойника, так они еще и голос подделали».

Но сравнивать себя с собой, используя широкоугольный глазок за один рубль девяносто копеек, не самое благодарное занятие. Поэтому я решил сначала препарировать животное, а уж затем его изучить. Для этой цели я впустил незнакомца и даже протянул ему руку, представляясь.

— Максим Палкин.

— Макс два, — ответил он с небольшим акцентом.

— А почему Макс? — поспешил уточнить я.

— Не знаю, — пожал он плечами, — может, русское имя труднопроизносимое для профессора Гоубширменшроубера.

— Знаешь, Макс, — похлопал я его по плечу, — мне его фамилию тоже не выговорить, только ты вкратце обрисуй, кто это?

— Это мой создатель, — пояснил Макс, — человек, вырастивший клон.

— То есть тебя?

— Меня, — кивнул Макс.

— А ты надолго?

— Если честно… — Макс как-то застеснялся и шаркнул ножкой, — если честно, у меня никого нет, кроме тебя.

«Оп-па, — пронеслось у меня в голове, — вот он куда клонит, клон. Сейчас он останется, а ночью обчистит квартиру и во всем обвинит меня».

— А как же профессор Гобчинский? — попытался возразить я.

— Гоубширменшроубер? Он всего лишь ученый.

— Авторитет, — догадался я и уже собирался выпроводить незваного гостя, но за этим меня застала жена, и все происходящее тут же потеряло смысл.

Только женщина может впустить в дом незнакомца, накормить, напоить, помыть и уложить спать. Не знаю, как вы, но я бы точно не стал его мыть, а, впрочем…. Меня больше всего беспокоило то, что ночью нас передушит незнакомец, и я до утра не сомкнул глаз. Утром у меня болела голова, и я не сразу сообразил, что мне придется идти на работу и оставить мою жену со мной наедине.

Если вам не приходилось ревновать, вы счастливчик, но если вы не ревновали к себе — вам просто повезло.

Странное это было ощущение, как паранойя. Весь день я названивал домой, а жена долго не брала трубку, и голос у нее был запыхавшийся, а последний раз она открытым текстом сказала, чтобы я звонил реже, а то она со мной ничего не успевает попробовать.

Такой наглости я не ожидал, тут же взял отгул и понесся домой, сообщив коллегам, что ко мне приехал родственник, очень долго сидевший в тюрьме.

Однажды я переоделся в костюм Макса и, выпроводив его на работу, стал приставать к жене. Она долго кокетничала, ломалась, но под аргументами типа, он ничего не узнает — уступила. И так уступила, скажу я вам, что я таких уступок не видел за всю совместно прожитую жизнь.