Клиффорд Саймак - Поколение, достигшее цели

Он поднял письмо к свету и прочёл на конверте: «Вскрыть в случае крайней необходимости».

Некоторое время он стоял в раздумье. Он вспомнил про Грохот, про остановившиеся звёзды.

Да, это и есть тот случай – случай крайней необходимости. Вот момент, ради которого письмо прошло через руки стольких поколений. Когда он вскроет письмо, всё будет кончено. Больше не будет передаваться от отца к сыну ни письмо, ни чтение.

Он медленно перевернул письмо и провёл ногтем по запечатанному краю. Давно высохший воск со слабым треском разломился.

Он вынул лист бумаги, развернул его на столике под лампочкой и начал читать, шевеля губами:

«Моему далёкому потомку.

Тебе уже сказали, и ты, наверное, веришь, что Корабль – это Жизнь, что это и есть единственная реальность, которая не имеет ни смысла, ни цели.

Я не буду пытаться сообщить тебе смысл и цель Корабля, потому что это бесполезно: хотя эти слова и будут правдой, они сами по себе будут бессильны против лжи, которая к тому времени, когда ты прочтёшь моё письмо, станет религией.

Но Корабль имеет цель, хотя уже сейчас, когда я пишу, цель потеряна, и пока Корабль движется по своему пути, она останется не только потерянной, но и похороненной под грузом очевидных объяснений.

Когда ты будешь это читать, существование Корабля и людей в нём будет объяснено, но в этом объяснении не будет истины.

Чтобы привести Корабль к месту назначения, нужно знание. И знание может быть получено. На втором листке письма ты найдёшь указания, как его приобрести.

Я наказываю тебе получить знание и использовать его, чтобы жизнь и мысль людей, отправивших Корабль, управлявших им и живших в его стенах, не пропали зря, чтобы мечта человека не умерла где-то среди далёких звёзд.

К тому времени, когда ты это прочтёшь, ты будешь знать даже в большей степени, чем я, что ничто не должно пропасть, ничто не должно быть истрачено зря. А если Корабль не выполнит своего назначения, не достигнет своей цели, то это будет огромное расточение – потеря тысяч жизней, потеря знания и надежды.

Ты не узнаешь моего имени, Потому что к тому времени, когда ты прочтёшь письмо, оно исчезнет вместе с рукой, которая его пишет. Но мои слова будут жить, а в них – моё знание и мой наказ.

И здесь была подпись, которую Джон не разобрал. Он уронил письмо на пыльный столик. Слова письма молотом бились в его голове.

Значит Корабль куда-то направлялся. Но как? Неужели он двигался?

Он недоверчиво покачал головой. Этому было невозможно поверить. Двигался ведь не Корабль, а звёзды. Должно быть какое-то другое объяснение, подумал он.

Он поднял второй листок и прочёл его, но понял не всё: его мозг, не привыкший думать, устал от такого напряжения. Он положил письмо, книгу и лампочку обратно в ящик, закрыл его и выбежал из комнаты.

На родном этаже не заметили его отсутствия, и он ходил среди людей, стараясь снова стать одним из них, но не мог.

И это был результат знания – ужасного знания того, что Корабль имеет цель и назначение, что он откуда-то отправился и куда-то направляется, и когда он туда придёт, то это будет конец – но не людей, не Корабля, а просто путешествия.

Джордж окликнул его:

– Мы тебя искали.

– Я прогуливался, – ответил Джон. – Был на центральных этажах. Там всё наоборот. Теперь они вверху, а не внизу. Всю дорогу приходится подниматься.

– Звёзды весь день не двигались, – заметил Джордж.

Джо повернул голову и сказал:

– Они больше не будут двигаться. Так предсказано. – Это – начало Конца.

– А что такое Конец? – спросил Джон.

– Не знаю, – ответил Джо, и вернулся к игре.

Конец, подумал Джон. И никто из них не знает, что такое Конец, так же, как не знают, что такое Корабль или звёзды.

– Сегодня мы собираемся, – сказал Джордж.

Джон кивнул. Он так и думал, что все соберутся. Соберутся, чтобы почувствовать облегчение. Кто-нибудь снова расскажет Миф, и все будут молиться перед Картиной. А я?

Он резко повернулся и вышел в коридор, думая, что было бы лучше, если бы не было никакого письма и никакой книги, потому что тогда он был бы одним из них, а теперь он – одиночка, чужой для всех, мучительно думающий, кто же прав – Миф или Письмо?

Он вошёл в свою каюту.

На обед были протеиновые дрожжи, шпинат с горохом, хлеб и миска супа с грибами и травами. И бутылочка воды, строго отмеренной. Он наклонился над супом.

– Ты такой спокойный, дорогой, – сказала Мери. – Не так, как другие.

Он поднял голову и посмотрел на неё. Вдруг он подумал: а что, если сказать ей? Но он тут же отогнал эту мысль, боясь, что в своём стремлении поделиться с кем-нибудь он, в конце концов, всё ей расскажет. Нужно следить за собой, подумал он. Если он расскажет, всё будет объявлено ересью, отрицанием Мифа и Легенды. И если она это услышит, она, как и другие, отшатнётся от него, и он увидит в её глазах отвращение.

Сам он – дело другое, потому что он всю жизнь прожил на грани ереси, – с того самого дня, как его отец сказал ему про Книгу. Потому что сама Книга была ересью.

– Я задумался, – сказал он, и она спросила:

– О чём тут думать?

И правда. Думать было не о чём. Всё объяснено, всё в порядке. Миф говорил о Начале и Конце. И думать было не о чём, абсолютно не о чём. Когда-то был хаос, и вот из него родился порядок в образе Корабля, а снаружи Корабля остался хаос. Только внутри Корабля есть и порядок, и Закон. Когда-нибудь будет Конец, но наков он будет – никому неизвестно. Правда, была ещё надежда, и Священные Картины были символом этой надежды.

– Я сначала испугалась, – сказала Мери, – но теперь я больше не боюсь. Всё произошло так, кан было Сказано, и мы ничего не можем сделать. Мы знаем, что всё – к лучшему.

Джон продолжал есть, прислушиваясь к голосам в коридоре. Теперь они уже не были криками ужаса. Немного же нам понадобилось, думал он, чтобы привыкнуть. Корабль перевернулся вверх ногами – и всё же это к лучшему.

А вдруг, в конце концов, правы они, а Письмо неправо?

С какой радостью он окликнул бы кого-нибудь из них и поговорил бы с ним обо всём! Но на всём Корабле не было никого, с кем бы он мог поговорить. Даже Мери.

Когда он подошёл к церкви, собрание уже началось и он тихо скользнул в дверь и встал рядом с Мери. Она взяла его под руку и улыбнулась.

– Ты опоздал, – прошептала она.

– Виноват, – отвечал Джон шёпотом. Так они стояли рядом, взявшись за руки, перед большой Священной Картиной.

Он узнал людей, которые сидели под Картиной – Джо, Грега и Фрэнка. И он гордился, что Джо, его друг, был одним из троих, сидевших под Картиной, потому, что для этого нужно быть набожным и примерным.