Клиффорд Саймак - Поколение, достигшее цели

Я должен от него избавиться, с горечью подумал Джон Хофф. Но это невозможно. Даже когда он исчезнет, станет чем-то совсем другим, когда вещества, из которых он состоит, превратятся во что-то ещё, – даже тогда я не смогу от него избавиться. Никогда!

Джон нашёл люк конвертора, упёрся ногами в пол. Люк заело. Джон дёрнул, и он открылся. Перед ним зияло жерло, достаточно большое, чтобы бросить туда человеческое тело. Из глубины слышался рёв механизмов, и ему показалось, что он уловил адский отблеск бушующего огня. Он осторожно дал телу соскользнуть с плеча, подтолкнул его в последний раз, закрыл люк и всей тяжестью навалился на педаль.

Дело было сделано.

Он отшатнулся от конвертора и вытер лоб. Наконец-то он избавился от своей ноши. Но тяжкое бремя всё равно оставалось навсегда, подумал он. Навсегда.

Он услышал шаги, но не обернулся. Он знал, чьи это шаги – призрачные шаги, которые будут преследовать его всю жизнь, шаги угрызений совести в его душе.

Послышался голос:

– Что ты сделал, малый?

– Я убил человека. Я убил своего друга.

И он обернулся, потому что ни шаги, ни голос не принадлежали привидению.

Говорил Джошуа.

– Было ли у тебя основание?

– Да. Основание и цель.

– Тебе нужен друг, – сказал Джошуа. – Тебе нужен друг, мой мальчик.

Джон кивнул.

– Я узнал цель Корабля. И назначение. Он застал меня. Он хотел донести. Я… я…

– Ты убил его.

– Я подумал: одна жизнь или все? И я взял только одну жизнь. Он бы взял все.

Они долго стояли, глядя друг на друга.

Старик сказал:

– Это неправильно – взять жизнь. Неправильно, недостойно.

Коренастый и спокойный, он стоял на фоне машин, но в нём было что-то живое, какая-то движущая сила, как и в машинах.

– Так же неправильно обрекать людей на судьбу, для которой они не предназначались. Неправильно забывать цель из-за незнания и невежества, – ответил Джон.

– Цель Корабля? А это хорошая цель?

– Не знаю, – ответил Джон. – Я не уверен. Но это по крайней мере цель. А цель, какая бы она ни была, лучше, чем отсутствие цели.

Джон поднял голову и отбросил назад волосы, прилипшие ко лбу.

– Ладно, – сказал он. – Я иду с тобой. Я взял одну жизнь и больше не возьму.

Джошуа медленно, мягко произнёс:

– Нет, Джон. Это я иду с тобой.

Видеть бесконечную пустоту, в которой звёзды сверкают, как вечные крохотные сигнальные огоньки, было неприятно даже из наблюдательной рубки. Но видеть это из рубки управления, большое стеклянное окно которой открывалось прямо в пасть пространства, было ещё хуже: внизу не видно дна, вверху не видно границ. То чудилось, что к звезде можно протянуть руку и сорвать её, то она казалась такой далёкой, что от одной мысли об этом начинала кружиться голова.

Звёзды были далеко. Все, кроме одной. А эта одна сверкала сияющим солнцем совсем рядом слева.

Джон Хофф взглянул на Джошуа. На лице старика застыло выражение недоверия, страха, почти ужаса.

А ведь я знал, подумал Джон. Я знал, как это может выглядеть. Я имел какое-то представление. А он не имел никакого.

Он отвёл глаза от окна, увидел ряды приборов и почувствовал, что сердце его упало и руки одеревенели.

Уже некогда сживаться с Кораблём. Некогда узнать его поближе. Всё, что нужно сделать, он должен сделать, только следуя своему разуму и отрывочным знаниям, которые получил от машины его мозг, неподготовленный и нетренированный.

– Что мы должны делать? – прошептал Джошуа. – Парень, что нам делать?

И Джон Хофф тоже подумал: а что мы должны делать?

Он медленно поднялся по ступенькам к креслу, на спинке которого было написано: «Пилот». Медленно забрался в кресло, и ему показалось, что он сидит на краю пропасти, откуда в любой момент может соскользнуть вниз, в пустоту.

Осторожно опустив руки на подлокотники кресла и вцепившись в них, он попробовал ориентироваться, свыкнуться с мыслью, что сидит на месте пилота, а перед ним – ручки и кнопки, которые он может поворачивать или нажимать и посылать сигналы работающим машинам.

– Звезда, – сказал Джошуа. – Вот эта, большая, налево, которая горит…

– Все звёзды горят.

– Нет, вот – большая…

– Это та звезда, к которой мы стремились тысячи лет, – ответил Джон. И он надеялся, что не ошибся. Как он хотел бы быть в этом уверенным!

И тут он почувствовал страшную тревогу. Что-то было неладно. И очень неладно.

Джон попытался думать, но космос мешал, он был слишком близко. Он был слишком огромен и пуст, и думать было бесполезно. Нельзя перехитрить космос. Нельзя с ним бороться. Космос слишком велик и жесток. Космосу всё равно. В нём нет милосердия. Ему всё равно, что станется с Кораблём и с людьми на нём.

Единственными, кому было не всё равно, были те люди на Земле, что запустили Корабль, и – некоторое время – те, кто управлял им в начале пути. А теперь – только он да старик. Только им не всё равно.

– Она больше других, – сказал Джошуа. – Мы ближе к ней.

Вот в чём дело! Вот что вызвало эту необъяснимую тревогу. Звезда слишком близко – она не должна быть так близко!

Он с трудом оторвал взгляд от пустоты за окном и посмотрел на пульт управления. И увидел только бессмысленную массу ручек и рычагов, вереницы кнопок, циферблатов…

Он смотрел на пульт и понемногу начинал разбираться в нём. Знания, которые вдолбила в него машина, пробуждались. Он смотрел на показания стрелок и уже кое-что понимал. Он нашёл несколько ручек, о которых должен был что-то знать. В его мозгу в кошмарной пляске закружились сведения по математике, которой он никогда не знал.

Бесполезно, сказал он себе. Это была хорошая идея, но она не сработала. Машина не может обучить человека. Она не может вбить в него достаточно знаний, чтобы управлять Кораблём.

– Я не сумею это сделать, Джошуа, – простонал он. – Это невозможно.

Где же планеты? Как ему найти их? И когда он их найдёт (если найдёт), что тогда делать?

Корабль падал на солнце.

Джон не знал, где искать планеты. И Корабль двигался слишком быстро – намного быстрее, чем нужно. Джон вспотел. Пот выступил каплями на лбу, потёк по лицу, по телу.

– Спокойнее, парень. Спокойнее.

Он попробовал успокоиться, но не мог. Он протянул руку и открыл маленький ящичек под пультом. Там была бумага и карандаши. Он взял лист бумаги и карандаш и набросал основные показания приборов: абсолютную скорость, ускорение, расстояние до звезды, угол падения на звезду.

Были ещё и другие показания, но эти – самые главные, и с ними нужно считаться.

В его мозгу пробудилась мысль, которую много раз внушала ему машина. «Управлять Кораблём – это не значит направлять его в какую-то точку, а знать, где он будет в любой данный момент в ближайшем будущем».

Он принялся за вычисления. Математика с трудом проникала в его сознание. Он сделал расчёт, набросал график и на два деления передвинул рычаг управления, надеясь, что сделал правильно.