Сергей Лукьяненко - Веер (сборник)

– А ты на меня за это обидься, – сказал я.

– Как ты… почему… – Котя встал, пошатываясь. С испугом выставил вперед руку: – Стой! Поговорим!

Я шел к нему. Я еще не понял, почему у меня получился такой достойный полицейского функционала удар. И уж тем более не знал, получится ли повторить фокус.

Но останавливаться сейчас было нельзя. Никак нельзя показать, что у тебя на руках был один-единственный козырный туз, а все остальное – ничего не стоящие карты.

– Мы же были друзьями… – начал Котя и тут же замолчал. Понял, что разговор у нас сейчас не получится.

И тогда он плавным жестом, будто дирижируя невидимым оркестром, начертил в воздухе волнистую линию. Именно начертил – воздух вспыхивал за его пальцами, складываясь в диковинные письмена.

Котя, как был с дверцей от машины на шее, шагнул вперед, в пылающую надпись – и бесследно пропал.

Огонь помутнел и разошелся в воздухе белым, сернисто пахнущим дымом.

Я сел на корточки, привалился к грязному колесу. Потер шею. Как я устал…

Никелированное колечко поблескивало на пальце.

– Спасибо, Настя, – сказал я зачем-то. Это было патетично и ненужно, но мне требовалось это сказать.

Захотелось курить. Мои сигареты сгинули где-то в башне. Пришлось встать, порыться в «бардачке» «ниссана». Сигареты действительно нашлись – простецкий «LM», который всегда курил Котя, и неизвестные мне «Treasure» в красивой квадратной пачке серебристого цвета. Дорогие, наверное. Я не стал скромничать, открыл и закурил.

Ничего так сигареты… Если не дороже полтинника стоят, буду иногда брать…

И тут в моем кармане зазвенел мобильник.

Несколько звонков я пропустил, затягиваясь ароматным дымом. Потом достал трубку и, не глядя на дисплей, сказал:

– Алло…

– Кирилл, ты где пропадаешь?

У меня в груди что-то ёкнуло.

– Папа? – не веря своим ушам, сказал я.

– Да уж не мама! Мать обижается, что не звонишь. И цветы, бедные, все поникли. Ты когда их последний раз поливал?

– А?

– Когда последний раз поливал цветы?

– Дней… пять?

– Кирилл, ты там куришь? – подозрительно спросил отец.

– Да.

– Никогда не думал, что скажу такое, но – очень надеюсь, что табак! – отчеканил отец. – Где ты мотаешься?

– Ну… то здесь, то там… Последнее время на «Алексеевской» все больше. В Кимгиме, в Заповеднике… в Аркан заглядывал разок.

– Мне казалось, что ты уже перерос ночные клубы, – вздохнул отец. – Ну так что? Мать готовит вкусности, я турецкую ракию в холодильник поставил. Приедешь – рюмку налью.

– Приеду, – сказал я. – Прямо сейчас приеду. Я вас очень ждал. Я вас очень люблю. Только по пути на Рижский заскочу. Как ты думаешь, можно на Рижском вокзале взять билеты в Харьков?

– Можно, – растерявшись от моей нежданной сентиментальности, сказал папа. – А что тебе делать в Харькове?

– Ну… дела… – туманно сказал я, посмотрел на ноги в раскисших тонких ботинках. – Хотя… ладно, потом заскочу. А у вас ключ от моей квартиры сохранился?

– Что с ним сделается, в труху, что ли, рассыплется?

– И впрямь, – согласился я. В трубке предупреждающе пикнуло, и я затушил сигарету в снегу. – Папа, телефон садится. Я еду.

Поймать машину оказалось непросто. Никто не хотел останавливаться перед мостом да еще ради грязного молодого парня в летней одежде и куртке с чужого плеча. Наконец притормозила раздолбанная «шестерка», типичное московское «шахид-такси».

– Мне в Перово… – открывая дверь, сказал я.

– А! Садись, дорогой! – Водитель вдруг заулыбался мне. И я вспомнил, что именно с ним меньше недели назад мотался по городу, пытаясь найти хоть какие-то свидетельства своего существования.

– Спасибо. – Я сел. И крепко задумался. Мои подъемные тоже остались не в этом мире. – Слушай… такие дела…

– Денег нет?

– Угу, – пробормотал я. – Нет, как доедем, я у родителей возьму…

– Не надо у родителей, нехорошо это – взрослому человеку у родителей деньги просить, – ответил кавказец. – Когда будут – отдашь.

– Как отдам?

– Два раза вместе ехали, поедешь и в третий.

Я откинулся на продавленное сиденье и тупо, безучастно смотрел, как водитель, нахально перестраиваясь из крайнего ряда, заворачивает на третье кольцо. Потом спрятал руки в карманы Котиной куртки.

В левом нашелся бумажник, который я беззастенчиво открыл, после чего сказал водителю:

– Тревога была ложная. Деньги есть.

Если он что-то и заподозрил, то озвучивать свои мысли не стал.

А в другом кармане я нашел Котин мобильник.

С любопытством пролистал адресную книгу – некоторые имена были мне знакомы, другие – нет. На фамилии Мельников я остановился. Поразмыслил – и набрал номер.

– Слушаю, – вежливым, но нетерпеливым голосом серьезного, занятого человека отозвался писатель-фантаст.

– Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич, – сказал я. – Это вам звонит Кирилл Максимов, приятель Кот… Константина Чагина. Помните, мы заходили к вам неделю назад? Я с его телефона звоню.

– Э… да, да, помню. – Голос писателя чуть утратил официозность. – Вы тот молодой человек, что рассказал историю… хм… И как сейчас ваши дела? Вас узнают?

– Вы правильно поняли, это сюжет фантастического романа, который я хочу написать, – быстро сказал я. – Извините, что я это так представил, как реальную историю. Мне сразу стало ясно, что вы меня раскусили.

– Ну, молодой человек, если бы вы с мое посочиняли историй… – довольно рассмеялся писатель. – Что ж, пишите! Мне любопытно, как вы выкрутитесь. А скажите, вот с паспортом…

– Химикалии, – сказал я. – Я химией в школе увлекался.

– Ага, – с глубочайшим удовлетворением произнес Мельников. – И это я понял правильно. Вам урок! Не считайте писателей-фантастов склонными к мистике!

– Если можно, то секундный вопрос! – попросил я. – Только один. Скажите, как обычно в фантастике называют мир, параллельный Земле?

– Что вы имеете в виду? – не понял писатель.

– Ну, вот нашли планету – почти как Земля. Как ее назовут? Земля-два?

– Очень вероятно, – согласился Мельников. – К примеру, у замечательного писателя, классика американской…

– А вот если находят сразу десяток похожих на Землю планет?

Мельников замолчал. Подозрительно спросил:

– Ну… нашли? И что?

– Их тоже назовут Земля-два, Земля-три и так далее?

– Я полагаю, что в таком случае нумерация пойдет с единицы, – ответил Мельников не колеблясь. – Название «Земля-два» подчеркивает уникальность нашей планеты. Если же численный ряд длинный, то уникальность «оригинальной Земли» лучше подчеркивается отсутствием всяческого номера.

– Спасибо большое, – сказал я с чувством. – Вот у меня тоже такая мысль возникла. Спасибо!

Я прервал связь. Посмотрел на водителя.